Что Путин смог рассказать о кризисе?

6 апреля Владимир Путин как премьер впервые отчитался перед парламентом о том, что делает и намерено сделать правительство. Действительно ли будет заложена, как он сказал, традиция отчетов исполнительной власти перед парламентом, и повлияет ли она как-то на национальную политическую систему, еще вопрос, но само выступление вкупе с ответами на вопросы было любопытным.

Два основных впечатления – Путин чем-то неуловимо изменился, в его лексике появились новые выражения; в самом выступлении было немало признаний и констатаций, который премьер по-деловому излагал. Впечатление второе – формат общения с народными избранниками выглядит более цивилизованным, чем общение с народом.

Избранники – даром, что все говорят про «управляемую Думу», — задали премьеру набор вопросов, которые требовалось задать: о ценах на бензин, асоциальных семьях и даже расходах на госаппарат. Не пересыпали реплики выражениями благодарности, приглашениями посетить регион и т.д. Понятно, что формат другой, но все-таки.

Депутаты удержались от излишних восхищений, премьер – от излишних порицаний. Оттого разговор приблизился к цивилизованному диалогу законодательной и исполнительной власти. Со всеми оговорками, но первая попытка оказалась лучше, чем могла бы быть. Может, кризис помог?

Само выступление Путина можно назвать точным и деловым. Хотя он и не преминул напомнить, что «проблемы возникли не у нас и не по нашей вине», тут же добавил, что не затронуть Россию они не могли. Больше того, признал, что в России кризис имеет свою специфику: он «обострил и наши известные проблемы: зависимость от внешней конъюнктуры, слабую диверсификацию, дефицит так называемых длинных денег». Россия парирует два удара, добавил Путин, отток капитала и резкое снижение доходов из-за падения экспорта.

По традиции выступления начинаются с «отчета о проделанной работе». В кризис, казалось бы, это трудновато, но Путин смог. Он использовал условно-сослагательное наклонение: что было бы, если бы мы все эти годы… Не работали, не возвращали долги, не укреплялись и т.д.

Перечислил достижения прошлого года, которые, даже с учетом падения, имелись. Рост ВВП, зарплат, числа построенных квадратных метров (жилья), километров (дорог), детей. Однако валовые показатели не всегда отражают качество и снова создают впечатление, что все это сделано «кем-то». Без людей, целей и участия. «Хороший отклик встретили программы», «значительно ускорились преобразования», «улучшена материально-техническая база», «снизилась смертность». Этакое обезличенное достижение, которое обычно не трогает ни душу, ни голову…

Впрочем, ощущение это ушло, когда Путин перешел ко второй части, а именно к рассказу, что делается и будет делаться дальше.
Часть вопросов он так и не снял. Например, сказал, что расходы на нацоборону не только не сократятся, но и «вырастут по сравнению с 2008 годом на 15 процентов». У некоторых экономистов возникает вопрос: если кризис, то почему растут военные расходы? Россия с кем-то в состоянии войны или готовится? Вопрос закономерный с учетом того, что дальше Путин сам признал: во всем мире «чем выше пирамида, тем меньше должностных лиц», в России наоборот.

То же можно отчасти отнести и к ряду «стратегических» отраслей. Путин заверил, что в «скорректированном бюджете сохранены расходы на развитие таких ключевых отраслей, как авиа — и судостроение, космос, атомная и радиоэлектронная промышленность». А, отвечая на вопросы, признался: «Я сам требую от наших перевозчиков: берите наши (самолеты). Они говорят — сам бери. Потому что они неконкурентоспособны». Но средства исправно будут поступать, получается со слов премьера. Хотя все выступление он сам подчеркивал: национальная промышленность должна выйти из кризиса более конкурентоспособной, а государство будет помогать, исходя из принципа «помощь в обмен на эффективность».

По ходу выступления Путин послал несколько сигналов, которые, очевидно, в нынешней ситуации весьма ценны, хотя вновь возникает вопрос, повлияют ли они на ход событий или уйдут в атмосферу. Первый – про плоский походный налог, который призывают заменить прогрессивным. Такое уже было, напомнил премьер, «разницу получали в конвертах». И дальше он привел поистине примечательный факт: сегодня доходы бюджета от налогов с граждан превышают сборы по НДС. Если так, это означает, что российские граждане с полным основанием могут называть себя налогоплательщиками. По сути, это революционное достижение, вопрос, осознают ли его сами налогоплательщики…

Второе замечание – про излишнее госрегулирование и вообще госвмешательство. «Когда наступает кризис, всегда повышается роль государственного регулирования, — говорил премьер, — но это совсем не значит, что это останется на будущие времена».

Третье – Путин сказал, что считает излишним замораживать тарифы. Очевидно, власти помнят, какая свистопляска началась при их попытках возродить Госплан около года назад, когда обсуждалась идея госрегулирования на некоторые товары. Ныне, говоря о тарифах, Путин пообещал, что правительство будет «предельно аккуратно» подходить к вопросам индексации», но полное замораживание – интересно, как он это сказал, — «эффектное, но далеко не всегда эффективное решение».

Были еще две весьма примечательные реплики. Одна – в рассуждениях, актуальна ли сегодня пенсионная реформа: «Будут ли наши действия обоснованными не только с социальной точки зрения… но и целесообразными с экономической?» Вторая касалась той же темы – баланса между социальной справедливостью и экономической целесообразностью. Если он нарушится, считает Путин, наступит «сюрреалистический кошмар».

Было много сказано про структурные преобразования, например, что необходимо строить дороги (хотя у многих все эти годы оставался вопрос: что ж за 10 лет роста не построили хотя бы трассу Москва – Питер?). Были фактически американские пассажи про необходимость стимулировать внутренний спрос, в том числе, через ипотечные кредиты, образовательные проекты, общественные работы и материнский капитал. Вновь возникла тема инновационного развития и опасности «консервации вчерашнего дня». Хотя, в реальности, тему инноваций мало кто понимает. О каких инновациях может идти речь, когда в стране сплошь инфраструктура 60-х годов, устаревшие ГОСТы, тонны малопонятной бумажной отчетности, дремучесть клерков и отсутствие желания все это менять?..

Пожалуй, еще одной примечательной чертой выступления была тональность: премьер не обещал мгновенных чудес, не валил все на других, говорил, что нужно восстановить деловую активность, много и слаженно работать. Нельзя позволить кризису «деморализовать общество». Лишь одного не сказал: что само общество должно быть активнее.