Климат — это бизнес, и очень серьезный

Человечество не перестает себя пугать глобальными изменениями климата, так до конца и не выяснив, почему они происходят. Вроде бы факт: за последние 15 лет средняя толщина арктического пакового льда «похудела» на 40 процентов, лето в Арктике каждые 10 лет удлиняется на пять дней. Если тенденция не изменится, то через 100 лет в Арктике не останется льда, а уровень океана повысится на десятки метров, что вызовет глобальную катастрофу для десятков прибрежных государств. С других берегов планеты звучит другое предостережение: треть территории Земли уже пришла в запустение или подвержена засухам. Плодородные почвы исчезают не только в Африке, Азии, но и в Америке, Европе. Последствия опустынивания угрожают миллиарду человек.

Цена протокола

Виновником этих катастрофических изменений «назначены» углекислый газ и метан, содержание которых в атмосфере за последние годы заметно выросло: СО2—более чем на треть, метана—в 2,5 раза. Общемировой расклад таков: развивающиеся страны сбрасывают в атмосферу Земли 36 процентов парниковых газов, США—33, Евросоюз—37, прочие развитые страны—13, Россия—17,5. С главным губителем планеты все ясно—США. Но они ретировались, вышли из Протокола. И чем же он их не устроил?

—Американские эксперты считают, что Киотский протокол будет мешать развитию экономики,—поясняет доктор физико-математических наук Александр Шелехов, в недавнем прошлом зампредседателя комиссии Госдумы по проблемам устойчивого развития.—По их расчетам, снижение выбросов приведет к тому, что ВВП Америки упадет на 1—2 процента, а экономика США попадет в зависимость от других стран.

Впрочем, Джордж Буш высказался еще откровеннее: если бы Штаты подписались под Протоколом, то только прямые убытки составили бы не менее 400 миллиардов долларов.

Не хочет подписываться и Китай, у которого есть своя позиция—дескать, вся ответственность за выбросы парниковых газов за 150 лет лежит исключительно на Западе, а развивающиеся страны имеют полное право наверстать упущенное время индустриализации. Впрочем, Пекин готов пойти на дорогостоящие меры по защите окружающей среды в том случае, если Запад будет это финансировать. Индия мыслит в том же духе.

Тут следует напомнить, что по условиям Киотского протокола для вступления в силу этого документа требуется, чтобы Протокол ратифицировали не менее 55 стран, чья доля—на 1990 год—составляла не менее 55 процентов выбросов парниковых газов. В итоге ответственность за судьбу «важнейшего документа эпохи» легла на Россию, которая словно оказалась между американским молотом и европейской наковальней. В конце концов, Россия в 2005 году выбрала проевропейскую ориентацию и ратифицировала Протокол (кстати, в обмен Евросоюз согласился на вступление нашей страны в ВТО).

Так что теперь на нашей стране висит обязательство: в течение 2008—2012 годов мы должны сократить выбросы СО2 на 5,2 процента—и не по отношению к 2007 году, а по отношению к 1990 году, когда более половины российских предприятий «оборонки» стояли без дела. В итоге мнения разделились: оптимисты уверяют, что в Россию придут инвестиции и новейшие энергосберегающие нанотехнологии, пессимисты же подсчитывают колоссальные убытки и говорят, что на планах роста экономики можно смело поставить крест. Так что, прежде чем брать на себя новые обязательства, стоит убедиться, что к изменению климата ведет именно парниковый эффект, возникающий якобы из-за выброса углекислого газа.

Люди не виноваты

«Киотский протокол не прошел настоящей научной экспертизы,—писал профессор Казимир Кондратович из Российского государственного гидрометеорологического университета.—Я, как и большинство российских ученых, считаю, что это ошибочное решение. Киотский протокол вряд ли решит проблему антропогенного роста парникового эффекта и, как ее следствие, проблему глобального потепления, которая сегодня—самая горячая в науке. США и ЕС выделяют на научные исследования современных изменений климата миллиарды долларов и евро. 150 американских ученых не так давно подготовили 10-летнюю программу по всестороннему изучению причин изменения климата. Роль антропогенного фактора явно завышена. Природная изменчивость климатической системы велика, и рост температуры в ХХ веке вполне объясним и без обвинения современной цивилизации».

Давным-давно известно: потепления и похолодания на Земле носят циклический характер и случались много раз без какого-либо участия человека. В прошлом климат Земли менялся не раз, причем гораздо существеннее и радикальнее, чем сейчас. К примеру, около 35 миллионов лет назад среднегодовая температура была на 5—6 градусов выше нынешней, на Шпицбергене росли пальмы и дубы, водились змеи и аллигаторы, а на Таймыре были настоящие заросли тропических джунглей.

Когда мы начали осваивать Арктику? В 30-х годах. Почему именно тогда? Многие считают, что, мол, такова была политическая воля советской власти. Ничего подобного. Все достижения 30-х годов связаны с существенным потеплением в Арктике. Тогда льды отступили на сотни километров к северу. Туда было легко попасть, и корабли проникали в очень высокие широты. А перед этим, в 10—20-х годах ХХ века, в Арктике было холодно. В 60—70-х годах—очередное похолодание. Ледники перестали отступать. Сейчас вновь потепление. Вот вам и волны—циклы.

—Если сравнивать сегодняшний климат с прошлыми эпохами,—объясняет директор Института географии РАН академик Владимир Котляков,—то считайте, что мы живем в голоцене, то есть в межледниковый период, который наблюдался 100 тысяч лет назад, когда температура на Земле в среднем была на полтора градуса выше нынешней. Причем 100 тысяч лет назад не было человека, ТЭЦ, автомобилей, прочей копоти и грязи. Да, в результате хозяйственной деятельности человека за последние десятилетия содержание углекислого газа и метана выросло примерно на треть. Образовались тонны парниковых газов. Но на температуре это вообще не отразилось. Еще чуть ли не вчера ученые в один голос заявляли, что потепление климата вызвано деятельностью человека, его влиянием на окружающую природу. А факты говорят о другом: поначалу повышается температура, а уж потом—содержание углекислого газа. Постепенное и неуклонное изменение климата, главным образом, объясняется естественными причинами. На эти изменения, разумеется, накладывается и человеческое влияние, однако оно не является решающим, глобальным.

Ученые признают: механизм глобального потепления очень сложный и еще не понят наукой.

—Вот смотрите,—продолжает академик Котляков,—парниковые газы совершенно свободно пропускают через себя солнечную энергию. А когда она, отражаясь от Земли, устремляется обратно в космос, то газы ее не пропускают. Получается парниковый эффект. Но почему газы обладают такой односторонней пропускной способностью, мы пока не знаем. Ясно одно—этот эффект имеет циклическую природу. При этом значительно увеличивается зеленая масса в Мировом океане, где сконцентрирована основная растительность Земли.

И что из этого следует? Академик Михаил Залиханов, руководитель Высокогорного геофизического института РАН, считает, что климатические изменения—симптом того, что биосфера начинает терять присущую ей способность компенсировать происходящие в ней возмущения: «И тогда она может перейти в новое состояние, непригодное для жизни человека».

Однако эта весьма вероятная угроза всему человечеству до сих пор не стала предметом рассмотрения ни в ООН, ни в каких-либо иных международных организациях. И ни одно правительство в мире не признает и не опровергает наличие такой угрозы. Политики как бы не замечают ее, а в доверительных разговорах некоторые российские чиновники утверждают, что обсуждать эту тему вообще не следует, поскольку никаких действенных мер по предотвращению катастрофы все равно не существует. Зато можно продолжать бороться с углекислым газом с немалой для себя выгодой.

Деньги из воздуха

Климат—это бизнес. И очень серьезный. Ведь решения климатических проблем—тех, что кровно связаны с деятельностью человека,—упираются в кардинальное изменение национальных технологий, а в этой сфере задействованы огромные деньги. И руководитель директората по вопросам охраны окружающей среды Европейской комиссии Джос Делбеке даже откровенно признал, что главной целью Киотского протокола стало формирование нового рынка для заработков бюрократии—международного рынка торговли квотами на выбросы парниковых газов: «Система торговли выбросами парниковых газов, которая разрабатывается в ЕС, будет являться одним из основных элементов стратегии по предотвращению изменения климата».

Иными словами: если в какой-либо стране намечается превышение объемов выбросов, то она может приобрести у другой страны определенную часть «чистого воздуха». Увлекательная игра «Торговля квотами» стартовала в 2008 году, причем квота России на первый отчетный период 2008—2012 годов составила 15 миллиардов тонн в эквиваленте двуокиси углерода. Столько пока Россия не выбрасывает в атмосферу, и, очевидно, наши политики очень рассчитывали на США, как на потенциального и главного покупателя российских квот. Но не получилось. Но все-таки оптимисты еще надеются продать наш воздух где-то за 8 миллиардов долларов—есть же еще Япония, Канада, Европа…

Пессимисты же предлагают посмотреть на этот бизнес с другой стороны.

—Ну, распродадим мы свои квоты,—говорит Александр Шелехов.—Получим какие-то деньги. Но наша промышленность со временем обязательно восстановится—встанет на ноги, это неизбежно. И что тогда? Придется уже самим покупать эти квоты у других стран, но уже по совершенно другой цене. Чего ради их тогда загодя продавать? Ради сиюминутной выгоды?

По сути, вся нынешняя суета вокруг Киотского протокола очень напоминает уже подзабытый многими шум в начале 80-х годов прошлого века по поводу разрушения озонового слоя под действием фреонов—хлорфторуглеродов. Был составлен «План действий по озоновому слою», созывались научные конференции, а в 1987 году в Монреале правительства 92 стран заключили Протокол о полном запрещении производства фреонов. В 1996 году под угрозой санкций к Монреальскому протоколу вынудили присоединиться и правительство России. Между тем до сих пор нет никаких доказательств, что именно хлорфторуглероды являются главными губителями озонового слоя.

Более того, как говорится в докладе Министерства экологии Японии, распространенном в прошлом году, величина озоновой дыры над Антарктидой год от года подвержена циклическим колебаниям. К примеру, в 1996 году озоновая дыра над Антарктикой… исчезла совсем. Зато в 2006 году, то есть через 10 лет после тотального запрещения фреонов, площадь дыры над Южным полюсом составила почти 29,3 миллиона квадратных километров, что вдвое превышает размеры самой Антарктиды. И вывод российских ученых из МГУ неутешителен: техногенно-фреоновая гипотеза разрушения озонового слоя просто была высосана из пальца. Особенно это проявилось в тот момент, когда озоновые аномалии появились и в Северном полушарии, где метеоусловия резко отличаются от антарктических. Огромные усилия и средства были брошены на то, чтобы доказать техногенный сценарий и для северных аномалий, но, несмотря на затраченные средства, убедительных научных результатов так и не было получено.

Озоновая кампания принесла результаты совсем в другой области. Ценой поспешного подписания Монреальского протокола стал полный развал отечественной холодильной промышленности. Эта «экологическая» возня резко—прямо поддых!—ударила нашу перерабатывающую промышленность, машиностроение, флот, космос, «оборонку». Может быть, этот опыт хотя бы сегодня послужит уроком, и представительные международные форумы станут, наконец, механизмом предотвращения реальных угроз человечеству, а не полигоном для масштабных промышленных афер.