Спасет ли Китай мировую экономику?

Спасет ли Китай мировую экономику? То есть — купит ли Китай, с его валютными резервами и прочими возможностями, ключевые американские или европейские финансовые институты, став таким образом хозяином мира? Вот с какими мыслями внешний мир следил за ходом четырехдневного пленума ЦК Компартии Китая (КПК).

Предварительный диагноз, вынесенный на выходные наблюдателями за китайской политикой, полностью подтвердился в понедельник, когда вышли аналитические комментарии пекинских экспертов. Смысл решений пленума – сосредоточиться на «урегулировании ситуации внутри страны», вдвое увеличить доходы крестьян к 2020 году и увеличить их расходы на потребление. Если учесть, что речь идет о 800 миллионах человек (такова доля крестьянства в 1300-миллионном населении Китая), то понятно, что задача немаленькая. И помогать Джорджу Бушу выкупать завалившиеся американские финансовые институты Китай пока, значит, не будет.

Давайте попробуем реконструировать логику китайского руководства, которое действительно вело – судя по недавней перекличке экспертов – споры о роли Китая в нынешних экономических потрясениях. Первый вопрос – может ли Китай позволить себе отсидеться за стеной, не потерпев никакого ущерба от кризиса? Напомним уроки азиатского валютного кризиса 1997-1999 года. Версия его, ходившая в наиболее информированных кругах, состояла в том, что кризис начинался с атаки тех же самых финансистов Уолл-стрита, что сейчас лежат на боку, на валюты небольших стран – начиная с Таиланда. Они хотели обрушить курс местных валют к доллару и потом скупить по дешевке местные активы. Это получилось с Таиландом, с Индонезией – но кризис захлебнулся у стены небоскребов Гонконга, и не затронул Китай. Потому что эта страна была (и остается) изолированной от мировых финансов благодаря неполной конвертируемости юаня. Попробуйте открыть юаневый счет (о чем сейчас все мечтают) и покупать-продавать китайскую валюту нажатием клавиши, и вы поймете, что такое настоящий контроль. Китай тогда, в 1997-1999 годах, показал пример обороны от кризиса, которому последовала с успехом Малайзия, помог деньгами своим соседям из Юго-Восточной Азии, и именно тогда показал свою роль мирового экономического гиганта.

Сейчас, однако, в Пекине признают, что отсидеться не удастся, и что экспорт в США как главный мотор китайской экономики начинает замедляться. Признаки проблем наблюдались еще летом. И без кризиса год получался худшим из всего десятилетия – экспорт Китая вырос «всего» на 22,4% за 8 месяцев, а год назад было 27,7%. Торговля конкретно с США упала на 3,1% за тот же период. Причем проблемы во многом заключались в перегреве – росте цен на нефть и на транспорт. Ну, а сейчас, если упадет доллар, если свернется потребительский рынок США – а он дает две трети ВВП страны – то рост Китая однозначно замедлится. Пока что оценки такие: с прошлогодних 11,9% до 9% прироста в 2008 году. А дальше – больше, поскольку худшее для США или Европы еще впереди.

И почему бы тогда не помочь американским партнерам, окончательно выйдя при этом в первую экономическую лигу? Тем более что от Китая уже откровенно ждут этого. Для начала – можно считать уже окончательным предстоящее расширение «большой восьмерки» за счет стран, которые и так уже регулярно участвуют в ее заседаниях в качестве гостей – Китая, Индии, Бразилии, ЮАР. Об этом заявил в ООН в сентябре президент Франции Николя Саркози, об этом же сказал на днях Джулио Тремонти, министр экономики Италии – следующего председателя клуба, попутно произнеся много слов о конце нынешней финансовой мировой системы. То есть, вроде бы, путь на вершину открыт, чего не хватает?

Возможно, денег. Сопоставим цифры. Валютные резервы Китая оцениваются в 1,8 триллиона долларов. Администрация США пока что закачала в свою финансовую систему 700 миллиардов, расходы Европы на спасение финансового сектора примерно сопоставимы. Результаты же пока неясны. Главное же, что спасают то, что показало свою неработоспособность. Китай – как и Россия – уже и так держал часть этих самых резервов в американских долларовых государственных облигациях, начав избавляться от них лишь недавно. То есть поддерживал американское казначейство. Стоит ли бросать свои резервы на закупку новых цветных бумажек? Может быть, лучше срочно подождать?

Кроме того, Китаю пока никто не предлагал действительно хорошую сделку, по типу «вы получаете во владение половину американской экономики, право вето на все решения администрации и пост вице-президента США впридачу». Настоящий разговор еще впереди.

Можно отметить, что нынешнее китайское руководство – глава государства Ху Цзиньтао и премьер Вэнь Цзябао – пришли к власти под лозунгами сильной внутренней социальной политики. И этим они отличаются от более «глобалистски» настроенных Цзян Цзэминя и прочих предшественников. А когда приходит кризис, то любое правительство любой страны становится более социалистическим, и менее глобалистским. Так что решения нынешнего пленума очень логичны для избранного ранее курса. Как бы ни уверяли нынешние лидеры, что Китай мировым кризисом не будет затронут, они знают, что какой-то спад будет. А для страны со множеством проблем – прежде всего по части имущественного неравенства – лучше думать о спасении себя, а не других.

Возможно ли, однако, такое изоляционистское мышление? Но китайцы, которые начали рыночные реформы на 10 лет раньше России, вообще очень рационально и по-рыночному мыслят. И тот путь, который, как видим, избрало пекинское руководство, разумен не только с политической, но и с экономической точки зрения. Китайский средний крестьянин имеет сегодня покупательную способность в 750 долларов в год, что делает его очень бедным в сравнении со своим городским соотечественником. Представим себе, как изменится внутренний рынок Китая к 2020 году, когда каждый из 800 миллионов крестьян станет – если это получится – вдвое богаче. Внутренний спрос – это реальный мотор экономики. Если он заработает уже в ближайшие год-два, то можно будет спокойно решить, кто у кого и что покупает в изменившемся мире.