Газовая война, у рычага — Путин

Коммерческая война с Украиной в первую очередь является политической борьбой. Нефть и газ стали новым стратегическим оружием России, которое она использует, чтобы испытать на прочность Европу и навязать свой закон бывшим братским республикам. А направляет руководителей «Газпрома» Владимир Путин, пишет французский Le Nouvel Observateur.

Не закончится ли газовый кризис, который вначале подавался как молниеносная операция, войной на истощение? Россия подписала в ночь на субботу 10 января соглашение с Европейским Союзом — парафированный Украиной?, — разрешив европейским наблюдателям (в том числе четырем русским техникам из Suez-Gaz de France) проверять на месте транзитные поставки «Газпрома» в Европу через Украину, и тем самым вроде бы дала зеленый свет возобновлению снабжения. У Владимира Путина — который сделал присутствие наблюдателей главным условием для открытия вентилей на газопроводе, поставляющем в Европу 25% потребляемого ею газа и пролегающем по территории бывшей республики Советского Союза — уже не осталось никаких объективных оснований подозревать Украину в частичном отборе энергоносителя. Как и не осталось аргументов, чтобы держать Европу в заложниках конфликта между двумя соседями. Эта «газовая война», объявленная во имя экономическо-финансовых интересов, затронувшая «нейтральные» страны, на которые оказывалось политическое давление, раздутая СМИ, усиленная полярным холодом, могла бы закончиться уже через 10 дней.

Увы! Не успели стороны подписать соглашение, как на следующий день Дмитрий Медведев его денонсировал, возмутившись недопустимой припиской, в которой Украина отрицает отбор газа, предназначавшегося европейским странам. В конечном итоге договор все же был одобрен российской стороной. Однако "Европейский Союз должен понимать, что отныне и надолго в мире появился „украинский вопрос“, подобно тому как в XIX веке существовал „восточный вопрос“ или „балканский вопрос“, — говорит журналист Жан-Доминик Джулиани. Начавшийся с коммерческого спора конфликт между Москвой и Киевом приобрел хронический характер — зимой 2006 году российский промышленный гигант уже занимался подобным шантажом, — и истоки его устранить непросто.

Москва, может быть, и снимет блокаду с поставок, но не откажется от решения увеличить цену на газ для своего бывшего сателлита: 300 евро за 1000 кубометров (тариф, близкий к мировому уровню), вместо 168 евро, которые до сих пор платила бывшая советская республика. „Невыносимое“ повышение тарифов для страны, которая после провала „оранжевой революции“ находится на пороге банкротства и спасается благодаря вливаниям МВФ. „Газпром“ также не собирается отказываться от 1,5 миллиарда евро, которые ему должна Украина. Для этой компании, чья биржевая стоимость рухнула после снижения в три раза цены за баррель, газ — это золотое дно — очень важен. И, наконец, Россия владеет 25% его мировых запасов. Путин не готов перестать использовать эту газовую империю в качестве инструмента „реальной политики“, нацеленной на возвращение России того же влияния, что было у СССР. Короче говоря, газовая война между Украиной и Россией является превосходной иллюстрацией новых видов конфликтов, где в глобализованном мире сырьевые картели или монополии в руках мафии или олигархии (берущих на себя функции государства или полностью его замещающих) превращаются в орудие шантажа или манипуляции, служа интересам, где в одну кучу свалены политика, делячество и гангстеризм.

Российский медведь сделал сопротивление внешним влияниям осью своей внешней политики. Он орудует газовым оружием как рычагом, чтобы наказать „атлантистскую“ Украину за недавнюю помощь грузинам и за то, что она сегодня смотрит только в сторону ЕС и просит принять ее в союз.

А какой может быть реакция Евросоюза? Он покупает 40% своего импортируемого газа у России, из которого 80% поставляется ему через Украину. Вначале ЕС был просто зрителем и воспользовался своим статусом главного потребителя российского газа, чтобы пригласить обе стороны приехать объяснится в Брюссель, затем он потребовал прекратить блокаду во имя соблюдения условий контрактов на поставку газа E.ON, Ruhrgas, Gaz de France и ENI. В данном случае ЕС, при помощи Ангелы Меркель и Герхарда Шредера, смог и в отсутствии единой энергетической политики проявить некоторую твердость. Кроме того, как подчеркивает бывший депутат Европарламента Жан-Луи Бурланже, „Газпром“ „в долгосрочной перспективе настолько же зависит от своих клиентов, насколько и они от него в краткосрочной перспективе“.

Достаточно ли этого, чтобы противостоять политике Путина? Клод Мандиль в докладе по энергобезопасности, составленном, когда Франция была еще председателем ЕС, отмечал, что между членами Евросоюза не существует по-настоящему взаимосвязанной трансграничной газовой инфраструктуры, которая в случае кризиса позволила бы странам действовать более солидарно, как не существует и европейского газопровода, который не зависел бы от крупных национальных операторов, входящих в международные консорциумы, и по всем этим причинам „Европейский Союз оказался припертым к стенке“.

Диверсифицировать свои энергетические ресурсы и источники поставок? У гипотетического проекта Nabucco, поддерживаемого США и нацеленного на транспортировку газа из прикаспийских стран (Азербайджана, Туркменистана) через Турцию в Европу, мало шансов на успех: он „зажат“ между двумя российскими проектами — Nord Stream, по которому газ будет поставляться через Балтику в Германию, и South Stream, по которому российский газ через Черное море пойдет в Болгарию, а затем в Италию и Австрию. А раз уж ЕС не может обойтись без российского газа, так лучше избегать прямой конфронтации с „Газпромом“ и его публичным акционером Россией. Поскольку „если разбудить мирно спящего медведя, он может начать разорять лес“.