Великая мировая депрессия

Дело, однако, не в том, что дела в экономике так уж плохи. Дело в том, что предприниматели всегда склонны к депрессии.

Всю прошлую неделю экономические новости из индустриальных стран отличались крайним однообразием. Из Брюсселя сообщали, что, согласно последним подсчетам, промышленное производство стран еврозоны в мае испытало самое значительное падение с 1992 года: за месяц выпуск промышленной продукции 15 европейских стран упал на 1,9%. Как указал Говард Арчер, главный экономист консультационной компании Global Insight, «майские чрезвычайно слабые промышленные результаты подтверждают наше убеждение, что дела с экономическим ростом в еврозоне обстоят очень плохо. Мы полагаем, что производители европейских стран в ближайшие месяцы столкнутся с еще большими проблемами в связи с нежеланием потребителей тратить деньги, ослаблением спроса на иностранных рынках, импортирующих продукцию из Европы, а также удорожанием кредита». При этом промышленное производство двух крупнейших стран еврозоны — Германии и Франции — сократилось за май и вовсе на 2,6%. В Италии дела обстояли чуть лучше — сокращение производства составило 1,4%.

Одновременно в еврозоне рекордно выросла инфляция — в июне она составила 4% годовых, ровно в два раза превысив запланированный уровень. Для борьбы с инфляцией ЕЦБ пришлось повысить процентную ставку с 4 до 4,25% годовых. Однако в условиях сокращения промышленного производства банк не знает, что делать дальше, коль скоро удорожание кредита может только усугубить промышленные проблемы. «Мы думаем, что плохие новости о состоянии промышленного производства перевесят плохие новости о росте потребительских цен, так что ЕЦБ в дальнейшем уже не придется повышать ставку»,— подчеркнул Юрген Михелс, экономист Citigroup.

Из Вены сообщали, что инфляция в Австрии в июне вновь ускорилась и составила 3,9% годовых. И это после того, как в мае она достигла 3,7% годовых, что само по себе стало самым высоким уровнем за 15 лет. А бензин в Австрии подорожал на 44% в годовом исчислении.

Из Мадрида сообщили: «Премьер Испании предупреждает, что страна стоит на пороге тяжелейшего экономического кризиса». Новости из Лондона заключались в том, что цены производителей впервые с 1986 года, когда начали применяться современные методы подсчета, выросли на двузначную цифру: в июне рост составил 10% в годовом исчислении. А цены на товары, используемые производителями для переработки, впервые в истории выросли на 30% в годовом исчислении.

Из Нью-Йорка пришло известие, что в июне розничные продажи выросли на жалкие 0,1%, продажи автомобилей упали на 3,3% (самое большое падение за два года), зато цены производителей за последние 12 месяцев уже выросли на 9,2%. Это самое большое увеличение с июня 1981 года, когда рост составлял 10,4%.

Глава ФРС Бен Бернанке указал, что экономика столкнулась со значительными трудностями, безработица растет и риск дальнейшего замедления экономического роста увеличивается. Президент Джордж Буш подчеркнул, что экономика растет, «но совсем не так, как должна была бы». Однако финансисты (например, богатейший человек мира Уоррен Баффет) и политики (например, демократический претендент на президентское кресло Барак Обама) дают понять, что, по их мнению, в Америке производство не растет, а падает. А американские аналитики на прошлой неделе подчеркивали, что ситуация в США сейчас такая же, как в конце 1970-х—начале 1980-х годов, и должна описываться термином «стагфляция» (отсутствие экономического роста при невероятно высокой инфляции).

Хотя термин «стагфляция» применительно к ситуации в США и западноевропейских странах (прежде всего Великобритании) широко использовался уже в 1970 году, когда все жаловались на рост безработицы, свидетельствовавший о плохих перспективах экономического роста, и одновременно рост инфляции, настоящая паника началась 30 лет назад — в 1978-1979 годах.

Например, в марте 1978 года газета The New York Times подчеркивала: «Западный мир очень плохо переживет этот год, если крупнейшие компании 13 важнейших индустриальных стран выполнят свои инвестиционные планы. В нынешних долларах 100 крупнейших компаний из этих стран увеличат свои инвестиции на 6,4% (то есть меньше, чем в прошлом году, когда рост составил 6,8%). Однако следует учесть, что в 1978 году средняя инфляция в индустриальных странах составит 7,5%, и тогда окажется, что в реальном исчислении инвестиции упадут более чем на 1%. Концепция, в соответствии с которой США, ФРГ и Япония станут локомотивом, который выведет западный мир из нынешнего кризиса, не сработала — им бы спасти самих себя. Высшие экономические чиновники западных стран, встретившиеся в Париже в рамках ОЭСР, уже решили: чтобы вывести индустриальный мир из ситуации стагфляции, продолжающейся беспрерывно как минимум пятый год, нужна концепция морского конвоя: все страны плывут вместе, но никто из них не помогает другим, буксиров нет».

В июне 1979 года The New York Times указывала: «Администрация президента США убеждает нас в обратном, но, похоже, спад производства, о котором все так долго говорили, начался, и вопрос теперь лишь в том, насколько глубоким окажется этот спад и как долго он продлится. Предварительные данные министерства торговли свидетельствуют, что производство товаров и услуг в нынешнем квартале упадет. Экономисты предупреждают, что этот спад принесет такие беды, к которым американцы не готовы. Самое слабое место — это потребительские расходы, которые обеспечивают две трети роста ВВП. Дефицит бензина сильно ударил по продажам автомобилей. Для описания ситуации в экономике США и других стран мира уже придумано новое слово. Его изобретатель — нью-йоркский финансист Джеймс Синклер. Он говорит, что „стагфляция“ больше не годится, экономика сейчас испытывает не стагнацию, а рецессию. Так что правильно говорить об инфлессии — сочетании роста цен со спадом».

В то время постоянно проводились аналогии с кризисом 1929 года, положившим начало Великой депрессии 1930-х годов (с особенно выраженными пиками 1932-1934 годов и 1937 года). Было ясно, что журналисты и аналитики просто празднуют 50-летие кризиса: все-таки круглая дата. Однако празднование вылилось в самую настоящую депрессию в западной экономике — предприниматели и инвесторы оказались чрезвычайно восприимчивы к аналогиям: мол, раз все только и говорят о кризисе, как-то глупо наращивать инвестиции.

Сейчас ситуация совершенно аналогичная. Лидеры всех индустриальных держав состязаются друг с другом в рассуждениях о всемирном финансовом и топливном кризисе, усугубленном кризисом продовольственным. Даже как-то странно в таких условиях надеяться на хороший потребительский спрос и расширять производство, нужно спасать деньги. Вот западные промышленники и спасают. При этом явно предполагается, что процветать в обозримом будущем могут разве что нефтедобывающие страны вроде России. Там хоть из-за грандиозного притока нефтедолларов и наблюдается грандиозная инфляция, зато наблюдается и прекрасный экономический рост, так что стагфляцией или инфлессией ситуацию никак не назовешь. И, разумеется, не последнюю роль играют календарные соображения — приближается уже 80-летие кризиса 1929 года.

Надо заметить, что склонность предпринимателей и игроков на бирже самим себе организовывать кризисы и депрессии c большим знанием дела описал бывший глава ФРС Алан Гринспен в вышедшей в прошлом году книге под названием «The Age of Turbulence» («Эпоха потрясений»): «Теория эффективных рынков не может объяснить деятельность рынков акций и особенно биржевых крахов. Как можно, например, объяснить беспрецедентный обвал 19 октября 1987 года, в котором акции крупнейших компаний потеряли более одной пятой своей стоимости? Как только что назначенный глава ФРС, я следил за положением на фондовом рынке чрезвычайно внимательно. Какую новую информацию получили игроки на этом рынке в промежутке между окончанием предыдущего торгового дня и началом следующего? Да никакой. Просто когда котировки акций устремились вниз, человеческая натура взяла верх, и всеми овладел беспричинный страх. Инвесторы принялись облегчать свою душевную боль, распродавая акции и совершенно не заботясь о том, имеет ли это хоть какой-то финансовый смысл. Цены на акции не зависели от финансовой информации. Просто страх неконтролируемой потери своего богатства стал невыносимым. И несмотря на то что экономика находилась в прекрасном состоянии и прибыли корпораций быстро росли, на полное восстановление индекса Dow Jones ушло два года».