Банки в Украине Всё о финансах и экономики
Власти, не желая признавать кризис, опоздали с применением противошоковой терапии. Ситуация в экономике развивается по сценарию начала 90-х.
Нынешний финансово-экономический кризис все чаще приходится описывать в медицинских терминах. Непроходимость, тромбы… эти понятия уже стали экономическими.
Сегодня для описания состояния российской экономики следует прибегнуть к еще одному медицинскому слову – «шок» (как поясняют словари, это патологический процесс, развивающийся в ответ на воздействие чрезвычайных раздражителей и сопровождающийся прогрессивным нарушениям жизненно важных функций организма). Испытывает ли российская экономика шок? Судите сами. «Чрезвычайный раздражитель» – это фондовый рынок. «Прогрессивные нарушения жизненно важных функций» – ослабление национальной валюты, проблемы в кредитовании банками реального сектора, резкое замедление роста инвестиций в основной капитал, взрывное увеличение чистого оттока капитала, стремительное опустошение международных резервов Банка России. Ну а «патологический процесс» – это сначала резкое замедление роста экономики, а потом и вовсе ее падение.
Одним словом, шок. Состояние это опасно тем, что срыв компенсаторных реакций организма (и экономический организм здесь не исключение) часто ведет к очень нехорошим последствиям. В экономике это означает несоразмерное увеличение возможных издержек и значительное удлинение кризисного периода.
Возьмем собственную новейшую экономическую историю.
Трансформационный кризис начала 90-х годов – результат шоковой терапии. Если кто забыл:
только по результатам 2006 года ВВП России достиг уровня 1991 года. Переходный период к рынку в нашей стране составил 15 (!) лет. Худшие результаты по восстановлению объема ВВП только у Молдовы, Грузии, Украины, Таджикистана и Киргизии.
(Правда, у некоторых из них в начале 2000-х годов прошли разного рода «цветные революции».)
1998 год – тоже шок, но уже есть отличие от ситуации начала 90-х годов. В медицине при шоковом состоянии больного очень большое значение имеет быстрота оказания помощи. Удалось быстро оказать необходимую помощь – летальность низкая, не удалось – все плохо.
На рубеже 80–90-х мы измучили нашу экономику тем, что все откладывали противошоковую терапию (прежде всего, либерализацию цен). Ну и получили по полной программе.
В 1998 году, напротив, принятые решения (реструктуризация обязательств по ГКО-ОФЗ, отмена валютного коридора для рубля, мораторий на выплату долгов западным компаниям) оказались весьма эффективными.
Увы, сегодня ситуация напоминает скорее ту, что была в начале 90-х. Сначала мы вообще отказывались признавать существование каких-либо проблем.
Хотя уже и избитыми кажутся слова про «тихую гавань», но ведь «слов из песни не выкинешь». Никто не тянул власти за язык. Потом, когда уже вовсю падал российский фондовый рынок, людям говорили о том, что их это абсолютно не коснется. Это, мол, проблемы акционеров, брокеров и т. д.
Наконец, даже в середине сентября 2008 года, когда банковская система начала входить в ступор, побоялись признать тяжесть проблем. Попробовали, не мудрствуя лукаво, все решить за счет «ковровых денежных бомбардировок». Так и делали до конца октября – бессистемно и хаотично, полагаясь исключительно на то, что денег много и этого будет достаточно для решения проблем.
В ноябре, когда даже официальные статистические показатели стали фиксировать резкое падение объемов производства в промышленности, в грузоперевозках (грузопоток на железнодорожном транспорте упал на 20%) и т. д., кризис наконец-то признали.
В декабре уже можно констатировать, что не только не удалось предотвратить шокового влияния кризиса на экономику страны, но не удалось и своевременно и эффективно провести противошоковые мероприятия.
О механизме госгарантирования по кредитам вспомнили, похоже, слишком поздно; стали снижать налог на прибыль, а не НДС; направили огромные бюджетные средства на поддержание безнадежно падающего фондового рынка; накачкой денег в экономику породили чрезвычайно болезненные проблемы – от обесценивания рубля до опустошения международных резервов Банка России; подтвердили неизменность решения об ускоренной индексации тарифов естественных монополий, которая еще больше угнетает развитие экономики, и т. д.
На усилении шокового эффекта сказалась и реакция собственников и менеджмента предприятий реального сектора. Сегодня они демонстрируют прямо-таки фантастическую готовность сократить производство, уволить работников, срезать зарплаты. И делают это повсеместно.
Аргументация, оказывается, такая: сейчас не ситуация 90-х годов, никто до банкротства дело доводить не будет. Главное – сохранить собственность. А потому, если надо резать «по живому», значит, надо. И мало кого волнует, шок это или не шок.
Я меньше всего хочу обвинять во всех бедах наших предпринимателей, но когда на днях услышал такое мнение от одного известного крупного бизнесмена – задумался. Почему так происходит – это, конечно, отдельная тема. Главное же в том, что такое отношение, безусловно, делает последствия шокового состояния нашей экономики еще более продолжительным и тяжелым…
