Для России 2010 год может стать самым трудным

В марте произошло первое резкое сокращение Резервного фонда. Если в январе он незначительно вырос (со 137,09 до 137,34 млрд.долл.), а в феврале незначительно снизился (до 136,33 млрд.долл.), то в марте — по всей вероятности, из-за вынужденной подпитки федерального бюджета (а через него и всей бюджетной системы), — сократился сразу на 15,17 млрд.долл.: до 121,06 млрд.долл.

Впрочем, это сокращение было частично компенсировано «подкачкой» Фонда национального благосостояния: после уменьшения, шедшего в прошлые месяцы (с 87,97 до 84,47 млрд.долл. за январь и до 83,86 млрд.долл. за февраль), он немного увеличился — до 85,71 млрд.долл., однако это увеличение не смогло сколь-нибудь существенно компенсировать сокращение Резервного фонда.

В результате общая величина бюджетных фондов впервые в этом году заметно уменьшилась. Если за январь сокращение составило 1,4% (с 225,06 до 221,81 млрд.долл.), а за февраль — 0,7% (до 220,19 млрд.долл.), то за март — сразу на 6,1% (до 206,77 млрд.долл.); общее сокращение за I квартал составляет 8,1%.

Резкое ускорение размывания бюджетных фондов в марте отражает истощение «запаса прочности» российских предприятий и экономики в целом. Поскольку валютная часть этих фондов составляет основную часть (56,8%) международных резервов России, их сжатие создает внятную угрозу стабильности валютного рынка.

В соответствии с новым бюджетом, спешно разработанным правительством на 2009 год, из бюджетных фондов на покрытие бюджетного дефицита будет направлено около 2,7 трлн.руб., то есть (исходя из официального прогноза курса рубля) около 77 млрд.долл., что превышает делавшиеся в начале года оценки в 60 млрд.долл. и свидетельствует о более быстром ухудшении валютного положения нашей страны, чем предполагалось даже в конце января.

Сегодня наиболее вероятный сценарий развития событий исходит из того, что к концу марта предприятия реального сектора в основном закончили «проедание» оборотных средств, бывшее основой относительной и временной стабильности, наблюдавшейся в декабре-марте. В апреле относительное равновесие еще может поддерживаться за счет роста неплатежей и активизации неденежных способов оплаты, однако в мае этот ресурс стабильности будет исчерпан, и российская экономика войдет в новый виток спада.

Глубина этого спада будет существенна. Если, по официальным оценкам Минэкономразвития (само название которого звучит сегодня циничной насмешкой), сокращение ВВП в относительно благополучном I квартале 2009 года составило 7.0%, глубина «второго витка спада», в неизбежности которого нехотя признался Министр финансов Кудрин, превысит его минимум в полтора раза, то есть составит 10,5% или более.

Этот показатель весьма близко коррелирует с официальным прогнозом, заложенным в федеральный бюджет на 2009 год. Да, конечно, если сравнивать его с официально распространяемым официальным прогнозом в 2.2%, возникает, как в 1992 году, ощущение полной ирреальности происходящего, — однако сравнивать нужно не с пропагандируемым, а реальным прогнозом величины ВВП, на основании которого сверстан бюджет. Если сравнить эту величину с ВВП 2008 года, окажется, что даже при минимально возможном дефляторе ВВП (то есть величины роста цен на товары и услуги во всей экономике, а не только на потребительском рынке, по которому рассчитывается инфляция) в 10% (напомню, что в 2008 году он составил 18.8%), экономический спад составит 11,5%.

Если дефлятор окажется хотя бы на уровне прогнозируемой на 2009 год инфляции в 13%, экономический спад в 2009 году достигнет 14,9%. Если же дефлятор, как в 2008 году, превысит официальный уровень инфляции в 1,4 раза (составив 18,2% — это возможно из-за колоссальных масштабов злоупотребления монопольным положением), заложенный в бюджет- 2009 спад ВВП составит уже невиданные с 1994 года 17,7%.

Впрочем, в свете предстоящих нам событий масштабы экономического спада в 2009 году с практической точки зрения не имеют принципиального значения.

Поскольку государство реагирует на социальные, а не экономические сигналы (а социальный протест будет незначителен, так как силы населения будут поглощены созданием запасов еды на зиму), реакция на новый виток спада сильно запоздает: ее не стоит ждать раньше середины августа, а скорее всего, она проявится лишь в сентябре.

Поскольку никаких других инструментов управления у государства нет (кроме того, острота кризиса не позволяет использовать косвенные инструменты управления экономикой), проблему попытаются решить вливанием ликвидности. Действенного финансового контроля создать не удастся, так как он подрывает благосостояние правящего класса клептократов, и поэтому значительная часть средств, направляемых на пополнение ликвидности, попадет на валютный рынок и сократит международные резервы России, спровоцировав новый виток валютной паники и скупки валюты. Соответственно, международные резервы упадут и, как минимум, вплотную приблизятся к критерию достаточности Редди (ориентировочно 220 млрд.долл. для 2009 и 170 млрд.долл. для 2010 года). Это само по себе спровоцирует глобальную атаку валютных спекулянтов, устоять перед которой российские денежные власти не смогут. Ведь единственная защита — ограничение оттока капитала из страны и введение регулирования валютного рынка — недоступна для них по идеологическим причинам.

Результат представляется столь же неизбежным, что и дефолт 1998 года: выход валютного рынка из-под контроля государства и обвальная девальвация рубля между концом 2009 (что маловероятно) и концом 2010 года. Последний срок наиболее вероятен — и официальные экономисты, говоря о «наиболее трудном» 2010 году, имеют в виду, по-видимому, именно это.