Россия. Экономический колосс на глиняных ногах

Казалось бы, Москва — не самое подходящее место для проведения крупной международной выставки-ярмарки яхт, хотя бы потому, что ближайшее море находится от нее почти в тысяче километров. Однако за последние несколько лет пьянящее сочетание легких денег со склонностью к крайностям творит странноватые чудеса в этой самой «неумеренной» из европейских столиц. Так что в начале мая богатые россияне буквально расхватывали моторные катера и суда, выставленные в ряд перед фешенебельным торговым центром — цены колебались от 3,8 миллионов долларов до 20 миллионов за 47-метровую «трансатлантическую мегаяхту».

На другом конце города, возвышаясь над горизонтом, вырастают не по дням а по часам небоскребы нового делового центра столицы — Москва-Сити. К 2015 г. Москва сможет похвастаться десятком самых высоких в Европе офисных зданий — а арендная плата за офисные помещения высшей категории уже превысила 2000 долларов за квадратный метр (это на 50% выше, чем аналогичные расценки для самых престижных небоскребов на Манхэттене). По данным одного недавнего исследования в России сегодня живут 103000 долларовых миллионеров и 55 миллиардеров, чьи безудержные траты подпитывают бум во всех отраслях от строительства до розничной торговли.

На бумаге основные экономические показатели выглядят весьма солидно: за последние восемь лет среднегодовые темпы роста составляют 7,5%, на смену огромной внешней задолженности пришел стабилизационный фонд объемом в 150 миллиардов долларов, а положительное сальдо торгового баланса страны за прошлый год достигло впечатляющих 72,5 миллиардов долларов. Российский биржевой индекс RTS за 2000-2007 гг. вырос на ошеломляющие 1922%.

На деле, однако, российская экономика в целом представляет собой колосс на глиняных ногах. За помпой и блеском столицы скрывается суровая реальность: здание российской экономики по прочности не отличается от надувного замка на детской площадке, и роль насоса для его подкачки играют доходы от экспорта нефти и другого сырья. Да, российская экономика динамично растет. Но лишь малая толика благ от этого роста достается ее реальному сектору. Скорее нынешний бум во многом сдерживает развитие несырьевых отраслей экономики: галопирующая инфляция, резкий рост цен на недвижимость, повышение стоимости рабочей силы, коррупция в госаппарате, дороговизна кредита и несовершенство управления вместе взятые подрывают конкурентоспособность многих российских фирм.

«Макроэкономические показатели России превосходны, — замечает экономист Андерс Аслунд (Anders Aslund). — Однако ее нефтяные доходы столь велики, что скрывают изъяны экономической политики: чем дольше нефтяные цены будут оставаться на высоком уровне, тем хуже эта политика будет становиться. Экономический бум всегда порождает самоуспокоенность и коррупцию».

Чтобы продемонстрировать эту системную неэффективность, сравним казалось бы динамичный рост ВВП России с аналогичными показателями ее соседей. Семи-восьмипроцентные темпы представляются высокими — пока не вспомнишь о том, что на Украине или в Турции среднегодовой рост ВВП с 2004 г. составляет почти 7%, а ведь у этих стран нет ни нефти, ни газа, ни значительных запасов других полезных ископаемых. Мало того, им пришлось в полной мере испытать на себе шок от повышения цен на энергоносители. «По динамике экономического развития Россия отстает от других республик бывшего СССР», — отмечает Аслунд.

Действительно, по некоторым оценкам, темпы роста в России должны были бы составлять почти 14% в год: в конце концов, эта страна — крупнейший в мире экспортер энергоносителей, а цены на них за последние пять лет увеличились втрое. Куда же девается разница между прогнозом и реальностью? «Представители российской элиты считают: все, что у них есть, могут в любой момент отобрать, поэтому они тратят деньги как безумные, или прячут их за границей, — объясняет профессор Игорь Турханский, специалист по изучению элит из Российского государственного гуманитарного университета. — Мысль о том, чтобы вложить деньги в развитие своего бизнеса, или откладывать часть зарплаты на будущее в российский банк — подобные идеи для нас еще внове».

Основополагающие причины этой низкой результативности носят скорее политический, а не экономический характер. Справедливости ради заметим, что путинская администрация за последние восемь лед предприняла ряд разумных макроэкономических шагов — прежде всего к ним можно отнести создание Стабилизационного фонда, где на черный день отложено 157 миллиардов нефтедолларов. Это, несомненно, поможет избежать финансового кризиса вроде того, что в 1998 г. привел к падению последнего подлинно реформаторского правительства страны — его причиной стало отсутствие у государства, накопившего гигантскую внутреннюю и внешнюю задолженность, средств для ее обслуживания. Последовал полномасштабный дефолт — который путинский Стабилизационный фонд теперь позволит предотвратить.

Однако на глубинном уровне политика путинского Кремля — которую наверняка продолжит администрация Медведева — привела к существенному ухудшению экономической ситуации в России. По сути самая серьезная экономическая проблема связана с тем, что Кремль в значительной мере подорвал основополагающие права собственности. «Государство применяет закон избирательно, для конфискации собственности своих противников, или любой фирмы, на которую позарился тот или иной чиновник», — без обиняков излагает ту же мысль Сергей Филатов, член оппозиционной организации «Объединенный гражданский фронт».

В декабре прошлого года, к примеру, российское правительство временно прервало реализацию газового проекта на Сахалине, осуществляемого Royal Dutch Shell, Mitsui & Co. Ltd. и Mitsubishi Corp. А в апреле кампания шантажа против совместного предприятия «ТНК-BP» вышла на новый уровень: сотрудники Федеральной службы безопасности (ФСБ), преемницы КГБ, произвели обыск в московском офисе BP, а также арестовали одного из менеджеров компании, американского гражданина российского происхождения, и его брата по обвинению в шпионаже. В чем причина подобного давления? «Газпром» давно уже ведет переговоры об увеличении своей доли в разрабатываемом «ТНК-BP» Ковыктинском газовом месторождении в Сибири. «Мы не раз сталкивались с таким поведением, — замечает менеджер компании, просивший не называть его имени, поскольку он не имеет полномочий комментировать эту тему официально. — В Западной Африке, например, или Венесуэле».

Результатом становится нечто вроде санкционированного государством рэкета. И к тому же любой бизнесмен в России теперь четко осознает: его фирма будет застрахована от проверок и присвоения чиновниками или полицией только в том случае, если он обзаведется могущественными друзьями в самой полиции или госаппарате. Эта система носит «по сути феодальный» характер, отмечает Елена Панфилова, глава московского отделения Transparency International, организации, отслеживающей уровень коррупции в различных странах: «Каждая фирма платит „оброк“ местным носителям власти — от инспектора пожарной охраны до регионального губернатора». Если же компания отказывается платить, ее — будь то маленькая парикмахерская или многомиллиардный проект по освоению морского газового месторождения — могут закрыть, придравшись к любой мелочи.

А поскольку ремесло чиновника более прибыльно, чем занятие бизнесом, не стоит удивляться, что за восемь лет правления Путина численность госаппарата в России увеличилась на 50% — с 522000 до 828000 человек. Более того, опрос россиян в возрасте от 16 до 24 лет, проведенный в прошлом году московским Левада-центром, показал, что 70% молодых людей в стране стремятся работать на государство, а не заниматься предпринимательством.

В 2007 г. Transparency International в своем рейтинге уровня коррупции, охватывающем 180 стран, поставила Россию на 143 место — в один ряд с Ганой, Индонезией и Того (в рейтинге 1998 г. она занимала 76 место). Даже заместитель генерального прокурора России Александр Буксман признает, что объем окатов и взяток приближается к общей сумме годовых доходов российского государства. «Мздоимство достигло такого уровня, что через год коррумпированный чиновник среднего звена уже может купить квартиру площадью в 200 квадратных метров», — сетует Буксман.

Именно незащищенность человека перед системой является первопричиной нестабильности в России. Неудивительно в этой связи, что количество малых и средних предприятий в стране снижается — а ведь в Америке они обеспечивают более 50% ВВП. В России же на долю фирм с количеством работников менее 100 приходится лишь 15% от валового внутреннего продукта.

Обуздание коррупции стало одной из главных тем выступлений избранного президента Дмитрия Медведева в последние несколько месяцев. Назвав коррупцию одной из главных угроз модернизации страны и стабильности в обществе, он даже объявил, что запретит представителям правоохранительных и местных надзорных органов появляться в помещениях компаний без судебного ордера. Медведев также распорядился, чтобы правительство разработало поправки к законодательству, защищающие малый бизнес от принудительного заключения «охранных» и «консалтинговых» контрактов с местными органами власти.

Но если Медведев по крайней мере, судя по всему, осознает серьезность проблем, с которыми сталкивается малый бизнес, — и необходимость создания реальной, не зависящей от нефти экономики для обеспечения процветания страны в долгосрочной перспективе — критики утверждают: невозможно ожидать, что местные административные и правоохранительные органы начнут «реформировать сами себя», поскольку именно они и являются главной проблемой. «Коррупция — не отклонение от нормы, — объясняет Панфилова. — В сегодняшней России она и есть норма».

Более того, огосударствление экономической системы при Владимире Путине привело к тому, что предпочтение отдается не малым частным фирмам, а гигантским, полностью или частично принадлежащим государству мастодонтам вроде «Газпрома» или «Роснефти». Фактически, наиболее динамично расширяющейся корпорацией в стране можно назвать сам Кремль, распространяющий свой контроль чуть ли не на все сектора экономики — от топливно-энергетического и металлургического до военно-промышленного, авиа-, автомобилестроительного и медийного. По любым западным корпоративным меркам эти гиганты крайне неэффективны, однако их основополагающая несостоятельность не заметна за золотым дождем нефтяных доходов.

Как показало российское министерство экономики в своем исследовании 2007 г., в России производительность труда в промышленности в среднем в 30 раз ниже, чем в Соединенных Штатах и Европейском Союзе; например, «АвтоВАЗу», производителю автомобилей «Лада», требовалось в 27 раз больше человеко-часов на единицу прибыли, чем среднему европейскому производителю. А рабочие российской аэрокосмической промышленности производили, в среднем, 14 800 долларов на человека — в аэрокосмической промышленности ЕС средний показатель составляет 125 800 долларов.

«Мотором экономического роста является частный сектор, но Путин своей кампанией ренационализации ставит этот рост под угрозу», — говорит Аслунд. По данным Европейского банка реконструкции и развития, в 2004 г. частный сектор России производил 70 процентов ВВП, но к 2007 г. его доля упала до 61 процента. А ренационализация продолжается — честными способами и не совсем — что ощущают на себе ТНК-ВР, московский аэропорт «Домодедово» и другие частные компании, включенные в список «мягкой ренационализации».

Наиболее тревожно то, что национализация и неэффективность привели к спаду в самом важном секторе — нефтедобывающем. Частные инвестиции превратили старую советскую нефтяную промышленность в нечто более современное; когда старые скважины исчерпывались, бурились новые, велась разведка новых месторождений. К 2004 г. объем добычи вернулся к уровню 1991 г., но без постоянных инвестиций рост может замедлиться вновь.

Более того, как предупреждает руководитель одной из ведущих нефтяных компаний страны, в будущем поставкам российской нефти может угрожать падение объемов добычи. Леонид Федун, вице-президент «Лукойла», крупнейшей частной компании России, заявил на прошлой неделе, что для сохранения нынешнего объема добычи в разработку новых месторождений потребуется инвестировать триллион долларов — в то время, как самые свежие цифры показывают, что в первом квартале 2008 г. добыча нефти в России упала на 1 процент.

Еще одну проблему представляет недоразвитая финансовая система, из-за чего малому бизнесу трудно и дорого получить кредит. За последние два года рынок потребительского кредита вырос в целых четыре раза: такие компании, как «Русский стандарт» предоставляют российскому среднему классу малые и средние кредиты на покупку автомобилей и квартир. Но в более крупном масштабе российскому бизнесу все труднее обслуживать свои долги и привлекать реальные инвестиции.

И вновь, макроэкономические показатели обманчивы: в прошлом году объем прямых иностранных инвестиций в Россию составил 28 млрд. долларов, а чистый приток капитала достиг в 2007 г. рекордных 82,3 млрд. долларов, что почти вдвое превысило показатели предыдущего года. Но большая часть этих денег была направлена в энергетику и горнодобывающий сектор: московская ассоциация малого бизнеса «Опора» сообщает, что банки по-прежнему неохотно дают долгосрочные кредиты под разумный процент в связи с нестабильностью в реальной экономике и отсутствием прочных гарантий прав собственности.

Права акционеров систематически игнорируются, что обнаружил полтора года назад крупнейший портфельный инвестор в Россию Билл Браудер (Bill Browder), когда ему запретили очередной въезд в Россию после того, как он посетовал на управление «Роснефтью», компанией, акционером которой он является. В отсутствие прав акционеров не приходится надеяться на повышение биржевой стоимости акций. Многие российские фермы обанкротились из-за высоких цен на топливо и удобрения, а многие заводы страны страдают от недостаточных инвестиций, высоких цен топлива и сырья и бегства рабочей силы в такие города бума, как Москва.

Планы России вступить в 2008 или 2009 г. во Всемирную торговую организацию могут, в конечном итоге, принести некую пользу сельскохозяйственному и промышленному сектору, переживающим тяжелые времена, поскольку это откроет рынок для иностранных конкурентов и, тем самым, вынудит реформироваться российские предприятия. Но это процесс обещает быть болезненным и результат его не предопределен.

Неудивительно, что при таких препятствиях развитию малого бизнеса — самой мощной и гибкой системы создания богатства в развивающихся экономиках — низшие слои российского общества практически не ощущают на себе последствий нефтяного бума. Почти пятая часть россиян живет за чертой бедности, установленной Всемирным банком в 410 долларов в месяц.

Да, Кремль заявляет о выделении средств на решение хронической жилищной проблемы, улучшение системы здравоохранения и придание приоритетного статуса образованию; действительно, в прошлогоднем бюджете расходы были увеличены на 20 процентов в реальном исчислении. Но, похоже, большим приоритетом являются государственная бюрократия и правоохранительные органы: расходы на них, выражаемые в доле ВВП, за последние пять лет увеличились вдвое.

Дмитрий Медведев, вступающий на этой неделе в должность президента России, сделал «повышение жизненного уровня каждого гражданина России» ключевым элементом своей политической программы. Но этого не добиться простым перераспределением нефтяных доходов. Единственный реальный путь к обеспечению стабильности и благосостояния для большинства россиян — заставить работать реальный сектор российской экономики. Этого не произойдет до тех пор, пока само государство не осознает, что оно является проблемой, а не ее решением.