Банки в Украине Всё о финансах и экономики
Активно муссируемая прессой информация о грядущем создании Российской национальной нефтяной компании (РННК) вновь привлекла внимание к состоянию дел в этой отрасли. Пока же мы предлагаем вниманию читателей краткий экскурс в историю отрасли, причем в самый ее специфичный и деликатный уголок. Как же воруют в нефтянке?
История воровства в нефтяных компаниях начиналась с элементарной схемы — продажи нефти контрабандистам. Директора многих нефтеперерабатывающих заводов, не имевших права на экспорт, просто пригоняли цистерны с нефтепродуктами к границе, где за полцены продавали их бандитам, имевшим связи на таможне. Этот факт подтверждается тем, что уже в 1994 году на рынке было отмечено множество предложений продать мелкие партии нефтепродуктов на условиях доставки до какого-нибудь приграничного железнодорожного узла. Обычно таким образом крупный завод сбывал до нескольких тысяч тонн нефтепродуктов ежемесячно.
Так, государственный контрольный комитет Башкортостана в ходе проверки Ново-Уфимского НПЗ выявил, что в 1992 — 1993 годах НПЗ отгрузил 77,9 тыс. т нефтепродуктов неизвестно кому: в документах об отгрузке графа «Получатель нефтепродуктов» не была заполнена, и, естественно, бухгалтерия завода никому не предъявляла счета к оплате поставок. По данным правоохранительных органов, уже в 1994 году суммарный доход директоров НПЗ и их окружения от подобного «бизнеса» составлял $3 — 4 млн в год.
Следующей формой продажи нефти налево стало создание совместных предприятий (СП) с зарубежными партнерами. Согласно существовавшему в те годы законодательству СП в отдельных случаях имели право вывозить свою продукцию на экспорт без лицензий и пошлин. Через СП на экспорт активно шли нефть и нефтепродукты, к которым сами предприятия чаще всего никакого отношения не имели. С подобной практикой бороться было трудно, поскольку внешне все выглядело вполне законно. Впервые удалось поймать нефтяников за руку на этой схеме в 1993 году, когда прокурор Томской области добился признания недействительной сделки по экспорту нефти СП «Российская топливная компания», которую учредили английская фирма и одно из подразделений «Томскнефти», входящей в состав Восточной нефтяной компании (ВНК). Коммерческую деятельность этого нефтедобывающего предприятия в те годы курировал первый вице-президент ВНК Виктор Калюжный, ныне занимающий пост первого заместителя министра топлива и энергетики России.
В те же годы с вывозом нефти через СП активно конкурировала практика «потери» нефти в ближнем зарубежье. Нефть перекачивалась, например, в Белоруссию с целью переработки на давальческой основе. Однако в Россию продукты ее переработки не возвращались: из Белоруссии они уходили на Запад. По другой схеме нефть беспошлинно перекачивалась в ближнее зарубежье под предлогом ее временного хранения «ввиду отсутствия условий для ее хранения в России». Такая операция экспортом по законодательству не является. Но в дальнейшем хранящаяся нефть «терялась» и на родину уже не возвращалась. В подобных схемах, по данным МВД, были замешаны компании «Черногорнефть», Тобольский нефтехимический комбинат, «Роснефть».
В 1994 году МВД вплотную занялось проблемой «утечки» нефти. Цифры, переданные в Генпрокуратуру, поражали воображение. Общая стоимость незаконно перевезенных и реализованных за рубежом нефти и нефтепродуктов составила 572,9 млрд неденоминированных рублей. Только «Мегионнефтегаз» и «Роснефть» в 1994 — 1995 годах незаконно реализовали за рубежом свыше 4 млн т нефтепродуктов.
Каталитический крекинг и финансовый риформинг
Пристальное внимание органов к экспортным операциям заставило директоров государственных нефтяных предприятий, балующихся левыми поставками, начать освоение и внутреннего рынка. Здесь поначалу использовалась простая схема: товар отгружался своей компании, которая, как правило, «забывала» за него заплатить. В то же время само предприятие, директор которого не требовал оплаты по своим поставкам, ссылалось на отсутствие средств и не оплачивало поставки сырья или услуги смежников. Например, Омский нефтеперерабатывающий завод в 1994 году, когда еще был государственным, поставлял бензин новосибирской фирме «Астрал-С», хотя за год ее долг вырос с 1 млрд до 8 млрд руб. Альтруизм закончился лишь тогда, когда его мотивами заинтересовалась прокуратура. Неразборчивость в связях доходила до того, что, например, Рязанский нефтеперерабатывающий завод отгружал продукцию тем, кто не платит, и, наоборот, не отдавал продукцию предприятиям, осуществившим предоплату. Несколько лет назад проверка выяснила, что завод продолжал поставки западной компании, которая задолжала ему более $50 млн. Уже упоминавшийся Ново-Уфимский НПЗ три года (!) не получал ни одного платежа от целого ряда фирм, которым исправно поставлял тысячи тонн нефтепродуктов.
Наконец, в 1995 — 1997 годах нефтяные предприятия начали активно вкладывать средства в уставные капиталы различных структур и малоэффективные проекты, за которыми стояли близкие к директорам посреднические фирмы. Так, «Роснефть» к 1996 году осуществила финансовые вложения в уставные фонды, акции и облигации 66 различных предприятий и фирм на общую сумму более 650 млрд руб. Кроме того, компанией также были предоставлены займы и приобретены ценные бумаги на сумму более 330 млрд руб. Таким образом, в ценах 1995 года из оборота было отвлечено более 950 млрд руб. при наличии у компании собственных оборотных средств, составляющих всего 72,7 млрд руб. Доходность от этих вложений была ничтожно мала: например, взносы в уставные фонды других компаний дали 0,01% прибыли, а займы — 0,6%. Одновременно для восполнения недостатка оборотных средств «Роснефть» вынуждена была пользоваться банковскими кредитами, которые брала под коммерческие проценты, составлявшие на тот момент более 100% годовых в рублях. Подобная же ситуация сложилась и в «Томскнефти» до ее приватизации в 1997 году. Государственная межбалансовая комиссия в документах проверки этого предприятия дипломатично отметила «дефицит жесткого стиля в работе над сохранением прибыли и минимизацией убытков, а также избыточное отвлечение средств в фактически нерентабельные долгосрочные и краткосрочные вложения, в числе таковых — вложения в предприятие «Эпик» — 137 млрд руб., в ряд банков — 35 млрд руб.».
Постепенно финансовые операции становятся главным способом увода средств из компаний. В 1995 — 1996 гг. «Роснефть» активно выступала финансовым гарантом по сделкам различных коммерческих структур, не имеющих к компании никакого отношения. После срыва сделок, который наступал в девяти случаях из десяти, «Роснефть» моментально восполняла потерпевшей стороне всю сумму, полагавшуюся ей по контракту. Яркий пример: 25 мая 1995 г. «Роснефть» выдала банку «Транскредит» гарантийное письмо, согласно которому гарантировала погашение кредитов, выданных фирме «Нефтехимэкспорт Дойчланд ГмБХ». Для этого уже 5 июня в банк были переведены в качестве депозита более $27 млн. Ровно через месяц, 5 июля, эти средства были списаны в качестве погашения кредита, который, естественно, не был возвращен. Владельцы «Нефтехимэкспорт Дойчланд ГмБХ» всего за два месяца «заработали» $27 млн.
В последние годы оставшиеся «неприватизированными» директора нефтяных компаний используют более гибкие схемы зарабатывания за счет государства. В 1998 году та же «Роснефть», которую в это время возглавлял Александр Путилов, передала свои права по комиссионной продаже 1,5 млн т иракской нефти в рамках программы ООН «Нефть в обмен на продовольствие» некой фирме «Петрокворум». Возникает вопрос: почему руководство государственной «Роснефти» отказалось от выгодного контракта, который мог принести миллионы долларов, в пользу маленькой частной компании?
Крысы бегут с корабля
Приватизация нефтяных компаний рисовала «красным» директорам перспективу оказаться под частным хозяином, который в отличие от государства несколько более внимательно следит за своим хозяйством. Некоторые (наподобие несгибаемого генерального директора «Нижневартовскнефтегаза» Виктора Палия) пытались мериться силами с новыми хозяевами, но многие предпочли тихо покинуть свои посты, вздохнув полной грудью последний раз.
Интересный «дембельский аккорд» был сделан в ВНК. Осенью 1997 года, когда стало известно о приватизации Восточной нефтяной компании, главный «коммерсант» ВНК — первый вице-президент Виктор Калюжный и «финансист» — вице-президент ВНК по экономике и финансам Гурами Авалишвили резко изменили финансовую политику компании. ВНК привлекла несколько крупных валютных кредитов, общая сумма которых к концу 1997 года составила $462 млн. Учитывая небольшие объемы добычи и, следовательно, экспорта нефти, за счет которых обычно отдаются кредиты, руководство ВНК фактически заложило весь экспорт нефти ВНК на два года вперед. Одновременно ВНК начала активно наращивать задолженность перед федеральным бюджетом. В октябре 1997 года (последний месяц перед приватизацией ВНК) долги перед федеральным бюджетом составили 780 млрд старых рублей, что при действовавшем на тот момент курсе составляло около $150 млн. Таким образом, долг ВНК перед основными кредиторами на момент приватизации компании составлял более $600 млн. Естественно, все эти деньги были потрачены до того момента, когда компания перешла в другие руки.
Когда стало известно, что государство планирует продать «Роснефть», ее топ-менеджмент судорожно бросился спасать «свою» собственность. В 1993 году «Роснефть» вложила более 1,5 млрд руб. в строительство роскошных коттеджей в деревне Похлебайки под Москвой. Самое интересное, что коттеджи строились на участках земли, принадлежащих топ-менеджерам компании. В 1996 году стало ясно, что компания будет приватизирована. Тут же принимается решение о продаже этих объектов «в связи с неэффективностью их дальнейшего использования». Объекты были проданы в качестве «незавершенки» (хотя они были готовы уже в 1995 году) владельцам земельных участков по ценам в три раза меньше их стоимости по оценке бюро технической инвентаризации.
