Куда «Газпром», туда и Россия

В один из морозных февральских вечеров самым жарким местом в Москве – и самым престижным – был концертный зал Кремлевского дворца. В это высокое здание зрителей привлекли не Тина Тернер или группа Deep Purple – рок-кумиры, давно пережившие пору своего расцвета – но «Газпром», самый могущественный корпоративный колосс в России, праздновавший в тот день свое 15-летие.
У «Газпрома» определенно были причины для торжеств: председатель его совета директоров Дмитрий Медведев занимал престижное положение в российской президентской гонке, поскольку президент Владимир Путин лично остановил свой выбор на нем как на своем преемнике. Правда, «Газпром» выложил кругленькую сумму на то, чтобы пригласить для концерта г-жу Тернер и любимую группу Медведева – Deep Purple, но шанс сделать новым лидером России своего человека был бесценен для этой компании, занимающей первое место в мире по объемам добычи природного газа.

"Концерт в Кремле был нескучный, но зал не безумствовал, – написал после выступления в своей статье в лондонской Times Иэн Гиллан, фронтмен Deep Purple. – Молодежь и сотрудники пониже рангом поголовно повскакали с мест, но нервно оглядывались на свое начальство, пытаясь понять, можно ли ослабить узлы галстуков. Они словно бы вопрошали: „До какой степени нам разрешено веселиться?“

Медведев был приведен к присяге в качестве президента в среду, после победы на выборах в начале марта. Его приход к власти подтверждает, что в сегодняшней России грань между крупным бизнесом и государством крайне истончилась – ее, считай, почти что нет.

„Газпром“ и исполнительная власть давно тесно взаимосвязаны, но в нынешнем году соединяющая их вращающаяся дверь вертится еще быстрее: 42-летний Медведев сменил Путина на посту президента, Путин стал премьер-министром, придя на смену Виктору Зубкову, а Зубков, как ожидается, займет прежнее место Медведева – станет председателем совета директоров „Газпрома“ в результате общего собрания акционеров в июне.

Медведев и Путин – „это просто „идеальная команда“ с точки зрения „Газпрома“, о большем он и мечтать не мог бы“, отмечает Джонатан П. Стерн, британский аналитик по вопросам энергетики, автор книги "Будущее российского газа и „Газпрома“.

Роль „Газпрома“ в российской экономике трудно переоценить. Это широко раскинувшаяся компания, в прошлом году получившая 91 млрд долларов прибыли; штат сотрудников – 432 тыс. человек, налоговые отчисления „Газпрома“ равны 20% бюджета России. Компания имеет свои подразделения в таких различных сферах, как сельское хозяйство и авиация.

„Газпром“ – один из крупнейших поставщиков природного газа в Европу. Он также становится важным поставщиком газа на быстрорастущие рынки Азии – например, в Китай и Южную Корею. В 2005 году, по настойчивой рекомендации Кремля, он приобрел пятую по величине в России нефтяную компанию у магната Романа Абрамовича. Если сложить вместе объемы сырой нефти и природного газа, то общий объем добычи энергоносителей „Газпромом“ в день превышает тот же показатель Саудовской Аравии.

Поскольку цены на энергоносители продолжают бить рекорды, „Газпром“ сейчас влиятелен, как никогда, и в своей стране, и за границей. В компании утверждают, что до 2014 года она превзойдет Exxon Mobil, сделавшись крупнейшей в мире акционерной компанией открытого типа. Кстати, эту цель лично поддержал Медведев в период, пока еще не был президентом.

Путин в свою бытность президентом использовал капиталы и экономическую мощь „Газпрома“ для борьбы с политическими врагами внутри России, восстановления влияния над бывшими республиками СССР, обеспечения перевеса сил над западноевропейскими государствами путем наращивания их зависимости от российского газа, а также для отвоевывания российских энергетических активов у иностранных компаний, которые ими было завладели.

Теперь, когда Россия стремится вернуть себе геополитический вес, которым она пользовалась в советские времена, она использует для самоутверждения скорее свои колоссальные запасы энергоносителей, чем ракеты. Очень часто самой мощной артиллерийской батареей оказывается „Газпром“ как таковой.

На пресс-конференции в прошлом году Путин отрицал, что Россия использует свою экономическую мощь для достижения внешнеполитических целей. Но есть и другое мнение. „Энергоносители не следует использовать в качестве инструмента политики, но это происходит“, – отмечает Владимир Милов, президент Института энергетической политики – московской независимой исследовательской организации, в прошлом заместитель министра энергетики. „Газпром“, по словам Милова, иногда служил „орудием наказания соседних стран“.

Как-то прошлой зимой на буровой „Газпрома“ на Южно-Русском месторождении в Сибири было так холодно, что два десятка дизельных двигателей не заглушались ни на минуту – иначе они замерзли бы и оттаяли только весной. Каждую зиму несколько российских рабочих получают обморожения.

„Да просто кожа немного облезает“, – сказал по этому поводу Сергей Кошель, мастер буровой, не желая говорить об опасности всерьез. Другой здоровяк, отвлекшись от работы, изобразил ситуацию более наглядно – потянулся рукой к своему уху, сделал вид, что отрывает кусок, и отшвырнул его, точно окурок.

Подтвержденные запасы Южно-Русского месторождения, отдельно взятого, составляют 800 млрд кубометров природного газа. Этого достаточно, чтобы удовлетворить спрос на газ в США в течение года с лишним. Причем это месторождение – лишь первое среди полудюжины колоссальных, которые планируется освоить на севере.

В ближайшие два года „Газпром“ планирует утроить свои расходы на основную сферу своей деятельности – разведку, добычу и транспортировку газа – только для того, чтобы сохранить объемы добычи на нынешнем уровне. В 2010 году капиталовложения возрастут до 969 млрд рублей (45 млрд долларов), тогда как в прошлом году они составили 330 млрд рублей (14 млрд долларов).

Чтобы изыскать средства на бурную экспансию в Арктике, „Газпром“ изобретает способы повысить цены на природный газ в России и на рынке экспорта.

В прошлом году он выдвинул идею создания картеля добытчиков природного газа наподобие нефтяного картеля ОПЕК. Иран поддерживает эту мысль, но Алжир, Катар и другие не спешат ее разделять. Газовый картель позволил бы России увеличить ее влияние на глобальных рынках энергоносителей, но в данный момент неясно, насколько настойчиво она будет продвигать эту инициативу.

На внутреннем рынке связи „Газпрома“ с правительством уже приносят дивиденды. В соответствии с курсом, который отстаивал Медведев в свою бытность первым вице-премьером, российские потребители станут оплачивать природный газ по резко возросшим тарифам. Предполагается, что цены будут расти примерно на 25% в год, начиная с нынешнего года, дабы к 2011 году уравнять их с мировыми ценами на энергоносители.

Подобный курс означает, что средние россияне должны будут отвыкать от традиционно дешевых энергоносителей. Это яркий пример того, что правительство охотно поддерживает „Газпром“, не считаясь с негативными социальными последствиями.

Богатство „Газпрома“ делает его опосредованным символом новообретенной мощи и престижа России в мире. Но компания также является образчиком опасностей, заключенных в государственном капитализме, – напрасных расходов и неэффективности.

В 1990-е годы „Газпром“ был архетипическим советским предприятием дореформенного периода. В то время как нефтяные компании приватизировались и распродавались российским или даже иностранным инвесторам, „Газпром“ оставался в неприкосновенности и под государственным контролем. Он финансировал многие любимые проекты Кремля и шикарную жизнь целого поколения собственных топ-менеджеров.

В „Газпроме“ утверждают, что многие из его инвестиций, которые иногда критиковались как политические – например, приобретение телекомпаний и газет – в реальности оказались очень прибыльными.

Теперь российские лидеры считают „Газпром“ образцом для подражания в новой политике в области промышленности. Они рассуждают так: в условиях глобализации государство должно владеть контрольными пакетами стратегических российских компаний, но в то же самое время эти компании должны быть открыты для капиталовложений и „ноу-хау“ западных инвесторов – совсем как „Газпром“. Это возврат к советской экономической модели: налицо акцент на гигантизме и экономике, которая сильна своим размахом, а также вера в способность монополий диктовать цены.

При Путине нефтяные компании были возвращены под контроль Кремля, а в таких секторах, как энергетика, металлургия, авиация и автомобильная промышленность, возникли десятки корпораций, которые имеют листинг на бирже, хотя их контрольные пакеты принадлежат государству. На этом дело не кончится. Бывший первый вице-премьер Сергей Иванов, одновременно возглавляющий совет директоров государственной Объединенной авиастроительной корпорации, предложил создать госкорпорации в сферах радиоэлектроники, оптики и освоения космоса.

При всем своем богатстве в эру Медведева „Газпром“ сталкивается с крупными трудностями.

Подорожание стали и оборудования, а также необходимость повышения зарплат работникам застигли компанию на начальном этапе ее крупнейшей за два десятилетия программы капиталовложений. Как и другие российские компании, в 1990-е годы „Газпром“ вкладывал мало денег в эксплуатацию или модернизацию оборудования. Но период, когда можно было выезжать на инфраструктуре советских времен, миновал: падают объемы добычи на месторождениях, освоение которых началось в 1970-е годы.

По оценке Cambridge Energy Research Associates, чтобы выполнить обязательства, связанные с экспортом в Европу, а также удовлетворить растущий внутренний спрос, „Газпрому“ придется затратить как минимум 75 млрд долларов на то, чтобы в течение ближайших 10 лет начать добычу на двух его крупнейших месторождениях в Арктике.

Однако геологоразведка и добыча газа в регионе, где температура падает до минус 50 градусов по Цельсию, крайне сложна технически, а также дорогостояща. „Газпрому“ следует проложить газопроводы, построить установки для обработки газа, комбинаты для производства сжиженного газа и возвести всю вспомогательную инфраструктуру – автомобильные и железные дороги, порты. Причем для осуществления этих подвигов компания перевозит тысячи тонн стали и тяжелой техники по бескрайнему замерзшему болоту.

"Сложность и масштаб работ создает огромные сложности для России и „Газпрома“, – отмечает Виталий Ермаков, директор программы исследований России и Прикаспийского региона в Cambridge Energy Research Associates.

Критики „Газпрома“ утверждают, что компания пробилась в ряды мировых энергетических колоссов, используя беспардонную и часто силовую тактику, особенно в путинский период. Это иллюстрирует случай Южно-Русского месторождения, на которое „Газпром“ указывает как на пример своего возрождения.

Ричард У. Монкриф, бизнесмен-нефтяник из Форт-Уорта, утверждает, что является законным владельцем 40% доли в месторождении, которую, по его словам, он приобрел в результате ряда соглашений с „Газпромом“ около десяти лет тому назад. Однако, – говорит Монкриф, – „Газпром“ не признал контракт с ним и вместо этого предоставил 35% месторождения немецкой компании BASF. Монкриф судится с „Газпромом“ в Берлине, уверяя, что его доля ныне стоит 12 млрд долларов.

„Газпром“, со своей стороны, настаивает на том, что соглашения не имели обязательной силы. „Компания отрицает наличие каких-либо обязательств в отношении Moncrief Oil касательно месторождения Южно-Русское“, – сообщила компания в своем заявлении.

Монкриф придерживается иного мнения, но пессимистически оценивает свое положение в юридическом отношении.

„Никому еще не удавалось добиться, чтобы суд заставил какую-нибудь российскую компанию выполнить контракт, – сказал Монкриф в телефонном интервью. – В итоге русские сделают все, как хотят, – они будут ездить на западном бизнесе, чтобы финансировать свою страну“.

Западные топ-менеджеры говорят, что Кремль всегда откликается на зов, когда „Газпрому“ требуется поддержка.

В прошлом году ТНК-BP, совместное российское предприятие с ВР и „Альфа-груп“, Access Industries и группой компаний „Ренова“, согласилось продать „Газпрому“ колоссальное Ковыктинское газовое месторождение в Сибири после того, как российские власти пригрозили отозвать у предприятия лицензию на деятельность в этом месте. „Газпром“ предложил от 700 до 900 млн долларов за долю ТНК-BP в этом месторождении и местную газораспределительную компанию. Это запутанная сделка, пока не заключенная формально. Однако, утверждают аналитики, каковы бы ни были условия соглашения, BP вряд ли получит адекватную компенсацию за потерю Ковыкты, где, как считается, имеются колоссальные запасы газа, а также за те миллионы долларов, которые предприятие там уже вложило.

Официальный представитель „Газпрома“ Сергей Куприянов утверждает, что „Газпром“ не несет ответственности за проблемы ТНК-BP в отношениях с регулятивными органами, а условия сделки отражают ситуацию на рынке.

Сходные закономерности прослеживаются и в других сделках с участием „Газпрома“. Когда заключались контракты с Shell и BP, Путин лично встречался с руководством этих компаний. Одно время кремленологи полагали, что он может перейти на пост председателя совета директоров "Газпрома"; по словам топ-менеджеров, Путин, в прошлом разведчик, проявляет пристальный интерес к нефтегазовому бизнесу.

„Президент явно знает о деятельности BP в России не меньше, чем я сам, – отметил глава BP Энтони Б. Хейворд после встречи прошлой весной в ходе переговоров по продаже Ковыктинского месторождения „Газпрому“. – Я уже давно перестал удивляться, что он так внимательно вникает в детали“.

В то время Дмитрий Песков из пресс-службы Кремля сказал, что роль правительства на этих переговорах ограничивалась вопросами административно-регулятивной деятельности.

На первом году своего президентства Путин обратился к „Газпрому“, чтобы его силами выкупить оппозиционную телекомпанию НТВ. С тех пор присутствие компании в сфере медиабизнеса, имеющее политическую окраску, резко возросло, но ее финансовая деятельность во многих случаях является непрозрачной ввиду запутанных соглашений о партнерстве.

Когда „Газпром“ поднял цены для молодых демократий, окружающих Россию – например, Украины, – то был симбиоз внешней политики Кремля с коммерческими интересами "Газпрома„; наказание противников Кремля одновременно принесло компании прибыль.

Поскольку в соответствии с контрактами „Газпром“ обязан экспортировать газ на нужды европейских потребителей и в далеком будущем, падение объемов добычи непременно ударит по простым россиянам в форме дефицита газа, отмечают аналитики.

Куприянов отрицал, что „Газпром“ сталкивается с падением объемов добычи. По его словам, компания осваивает месторождения специально для удовлетворения нужд европейских потребителей, с которыми заключены долговременные контракты.

Он добавил, что компания избавляется от своих многих побочных подразделений, которые ранее вызывали порицание финансовых аналитиков, чтобы сосредоточиться на своей программе капиталовложений. Так, только за 2007 год компания продала непрофильные активы стоимостью 38 млрд рублей, или 1,6 млрд долларов.

Однако подобные уверения не заставляют умолкнуть тех, кто недоволен Алексеем Миллером, назначенцем Путина. Как ожидается, в президентство Медведева Миллер останется председателем правления „Газпрома“.

Михаил Делягин, в прошлом советник президента Бориса Ельцина по экономическим вопросам, скептически оценивает способность „Газпрома“ поставить газ с новых месторождений вовремя или без превышения сметы. По словам Делягина, ресурсы „Газпрома“ задействуются в целях столь многочисленных политических и побочных деловых предприятий, что компания сделалась скорее финансовой, чем энергетической, а это опасно для ее возможностей по дальнейшей добыче газа.

„Миллер сделал из „Газпрома“ бумажник Кремля, – отметил Делягин. – А бумажником скважину не пробуришь“.

Тем не менее, поскольку цена на баррель нефти перевалила за 125 долларов, бумажник „Газпрома“ с каждым годом становится толще.

После инаугурации Медведева, состоявшейся на прошлой неделе, капитализация „Газпрома“ превысила соответствующие показатели General Electric и China Mobile, в результате чего он занял по капитализации третье место в мире.

„Если эта компания сможет закусить губу и поднять внутренние цены, у нее есть реальный шанс сделаться крупнейшей в мире“, – отмечает Джеймс Р. Фенкнер, партнер-менеджер хедж-фонда Red Star Management, являющийся держателем акций „Газпрома“. – Это не так уж нереально“.