Кризис не станет второй Великой депрессией

Экономический кризис принимает все боле глобальные черты. О том, чем это обернется для мировой и российской экономики, мы беседуем с научным руководителем Центра исследований постиндустриального общества Владиславом Иноземцевым.

"Yтро": На форуме в Санкт Петербурге Дмитрий Медведев назвал США главными виновниками мирового кризиса. Так ли это, на ваш взгляд?

Владислав Иноземцев: Наверное, не стоит говорить так прямолинейно. Если же говорить об экономических проблемах, вызванных трудностями в сфере кредитования, падающим долларом и пр., можно сказать, что главным детонатором сегодняшних событий стали действия американских банков и финансовых властей. В этом отношении, конечно, можно говорить о некоторой ответственности американцев за финансовый кризис. Но утверждать, что именно они его спровоцировали и были как-то в нем заинтересованы — неправильно. Американцы так же не заинтересованы в кризисе, как и весь мир, однако их действия действительно подтолкнули определенные кризисные явления.

"Y": Насколько сейчас уместно говорить о глобальном экономическом кризисе?

В.И.: Думаю, вполне уместно, поскольку действительно имеет место серьезный спад в экономиках многих стран. Все началось с Америки – ввиду очень большого перегрева кредитного сектора, а также с учетом того, что в I и II кварталах в США продолжается снижение темпов экономического роста. Снижение наблюдается даже в абсолютном выражении: падение объемов строительства новых домов, снижение покупок автомобилей, товаров длительного пользования… Поэтому я бы все-таки поставил на то, что американская экономика покажет отрицательные темпы роста. А когда главная экономика мира замедляется и даже показывает отрицательные темпы роста, это задевает и все остальные крупные экономики, которые неразрывно с ней связаны. В первую очередь, экономики стран Юго-Восточной Азии, которые поставляют огромное количество потребительских товаров и выполняют значительную часть заказов американских компаний. Они тоже начнут замедляться.

Однако не думаю, что кризис примет масштабы, похожие не то что на Великую депрессию, но даже на 1973 год. Полагаю, все ограничится формальной депрессией в виде двух кварталов отрицательного роста. За ними последует оживление, но достаточно медленное и не слишком активное. Я думаю, что по итогам 2008 г. ВВП США покажет минимальный рост — около 0,2%. По итогам следующего года американская экономика вырастет на 1% — 1,2%. Каких-то серьезных темпов роста, как это было в ходе восстановления после рецессии 2001 г., и уж тем более в 90-е годы, мы в ближайшее время не увидим.

"Y": То есть восстановление будет достаточно медленным?

В.И.: Да, потому что нынешний спад не сугубо биржевой, как это было после кризиса hi-tech в 2000 году. Тогда мы видели ситуацию, когда резко упал курс акций и банки и крупные инвестиционные фонды понесли серьезные убытки. После этого началось быстрое восстановление, потому что государство сделало все возможное, чтобы уменьшить количество рисков в экономике. С другой стороны, в те годы кредитный сектор оставался практически нетронутым. Серьезные убытки на фондовом рынке мало повлияли на потребительские расходы, и экономика благополучно вышла из кризиса. Сейчас фондовый рынок серьезно не падает, зато происходит реальное сокращение потребительских расходов. И в этом отношении нынешний кризис будет более длительным — но, возможно, менее резким.

"Y": А можно ли говорить о том, что по окончании кризиса произойдут системные изменения в мировой экономике?

В.И.: Что вы имеете в виду под системными изменениями? Изменения центра силы, перенос „центра тяжести“ из Америки в Азию? Я думаю, не сейчас. Об этом можно будет говорить лет через 15 — да и то, если азиатские экономики будет развиваться без серьезных катаклизмов. Случатся ли какие-то серьезные подвижки на сырьевых рынках? Тоже вряд ли. Цены на нефть серьезно не упадут. Просто мировая экономика адаптируется к такой ситуации, и все.

Сегодня мы наблюдаем конец эпохи безудержных темпов роста в США, которые поддерживались накачкой экономики кредитными ресурсами. Накачка уйдет, темпы роста сократятся, уйдет и эта пустая риторика о том, что Америка развиваются быстро, а Европа — медленно. Мне кажется, что темпы роста развитых экономик выйдут на здоровые 1,8% — 2,2%, на ближайшие лет пять — шесть.

"Y": И система останется по-прежнему американоцентричной?

В.И.: Она уже сегодня не американоцентрична. Если мы посмотрим на соотношение евро и доллара в мировых валютных операциях, то сегодня в наличном обороте евро уже больше, чем доллара, причем, прилично — примерно на 15%. Если мы посмотрим на заимствования в корпоративной и государственной сфере, то и здесь по количеству новых заимствований евро лидирует. Европейская валюта еще не превзошла доллар по общему объему количества долгов, но по объемам новых заимствований превышает его почти в полтора раза. Думаю, ситуация может прийти к тому, что через несколько лет в евро будет осуществляться основная часть корпоративных и национальных заимствований. В качестве же мировых резервов доллар будет использоваться еще достаточно долго.

Нужно понимать, чем это вызвано. Имея серьезный дефицит торговых операций и дефицит счета текущих операций (экономика США неконкурентоспособна в индустриальном секторе), американцы вынуждены вбрасывать доллары в экономики других стран, где они и накапливаются в виде резервов. Между тем объем долларовых резервов в мире не означает экономической мощи Америки.

"Y": Наличие дефицитов в американской экономике несет в себе какие-то реальные для нее угрозы?

В.И.: Конечно. С 1971 г. по сегодняшний день США проводят весьма выгодную для себя политику. Выбрасывая в мир доллары, они финансируют свой дефицит не через заимствования и четкие обязательства по оплате своих долговых бумаг, а, по сути, предоставляя своим экономическим контрагентам право решать, нужны им доллары или нет. До последнего времени контрагенты решали, что доллары им нужны. Это работало до тех пор, пока доллар в мире воспринимался как главная резервная валюта. Если возникнет серьезная проблема — либо евро выйдет на первую позицию, либо американцы начнут упорствовать в политике недопущения крупных иностранных игроков к своей собственности (это наблюдается уже сейчас с китайскими и арабскими инвесторами) — могут возникнуть серьезные проблемы.

Доллар будет иметь ценность до той поры, пока на него могут быть куплены не американские товары (которые мало для кого представляют интерес), а американские активы — американская собственность. Если с покупкой таких активов возникнут проблемы, его роль в мире, равно как и его присутствие в валютных резервах других стран, может уйти в минус.

"Y": Каков ваш прогноз по судьбе доллара на среднесрочную перспективу?

В.И.: Когда вы получаете в качестве оплаты за свои товары или услуги некую валюту — то есть, по сути, вексель должника, — банкротство должника невыгодно в первую очередь вам самим. Поэтому никто в мире, кроме разве что некоторых безумных комментаторов, большинство из которых сосредоточено в России и Латинской Америке, не хотел бы, чтобы у доллара возникли проблемы. В противном случае это приведет к катастрофическому замедлению экономики в Азии и во многих других регионах мира, в том числе в странах с сырьевой экономикой. Мне кажется, что желать доллару резкого скачка вниз — это удел либо тех, кто вообще не имеет никаких интересов в мировой экономике, либо тех, кто занимается различными спекуляциями. Что касается самого доллара, думаю, он будет продолжать плавно снижаться. Его ренессанс и выход на паритет с евро лежат в области фантазий. Это на сегодняшний день невозможно ни по финансовой ситуации в Америке, ни по показателям платежного баланса США. Мы ушли в ситуацию, когда курс доллара по отношению к евро будет находиться в коридоре $1,4 — $2 за ?1, как минимум, в ближайшие два — три года.

"Y": Чем, на ваш взгляд, закончится нынешний триумф цен на рынке нефти?

В.И.: Полагаю, он закончится некоей стабилизацией и, возможно, небольшой коррекцией. Но в ближайшие два — три года я не вижу реальной перспективы увидеть цены ниже $80 за баррель. Я бы акцентировал ваше внимание на двух аспектах. С одной стороны, существует сама по себе биржевая цена на нефть, с другой — существует цена на энергоресурсы и нефтепродукты внутри стран. Если мы посмотрим на ситуацию в Европе, то увидим такую особенность: в 1999 — 2000 гг., когда мировые цены на нефть были минимальными, литр бензина во Франции в пересчете в евро стоил приблизительно ?0,5 — ?0,8. Сейчас он стоит ?1,5. И это при том, что с того времени цены на сырую нефть взлетели в восемь раз.

В действительности, рост цен на нефть уменьшает маржу посредников, снижает торговые надбавки и налоги, заложенные в стоимость нефтепродуктов. Но при этом он никогда прямо не проецируется на цены на конечном рынке.

"Y": МВФ и Всемирный банк заявляют о перегреве российской экономики. Разделяете ли вы эту точку зрения?

В.И.: Российские комментарии несколько более истерические, чем те, что содержатся в докладе Всемирного банка. Перегрев перегреву рознь. В стране существуют системные проблемы, и эти проблемы, я думаю, в первую очередь связаны с высокой инфляцией и сильной монополизацией в экономике. Но перегрева как такового не существует. У нас нет каких-то безумных государственных инвестиций. Те же самые деньги госкорпораций пока не уходят в реальный сектор — они, по сути, заморожены на счетах, это компании, которые только-только начинают думать, что им делать дальше. Рост конечного потребления достаточно устойчив — доходы выходят из тени, они растут в абсолютном отношении, и в этой ситуации у нас нет „пузыря“, который случился в тех же Соединенных Штатах. Поэтому мне кажется, что разговоры о перегреве несколько преувеличены.

Даже довольно высокая инфляция — от 14% до 15% — по сути, не тормозит экономический рост. Были прецеденты, когда при высокой инфляции экономический рост продолжался достаточно долго. Проблема заключается в том, что инфляция должна быть предсказуема. Если у нас прогноз на следующий год составляет, допустим, 15% — 20%, а она достигает 19%, то это лучше, чем выйти с прогнозом в 10%, а на деле получить 16%. Проблема заключается не в инфляции как таковой. Инфляция — спутник растущей экономики. Наоборот, когда идет падение цен, предпринимателям гораздо сложнее понять, что нужно делать. А когда есть рост цен, бизнес чувствует себя более комфортно, потому что он понимает, что выгода в этом случае будет больше. Куда страшнее выглядит неспособность правительства объяснить, что происходит. Происходящее сейчас напоминает какое-то коллективное безумие: когда уже есть инфляция 8,5% и вам говорят, что, наверное, она будет 12% — но скорее всего, 10,5%… Это по меньшей мере странно. А в остальном, я думаю, что на 10,5% инфляции мы в этом году выйдем.