Украина. Галопом по инфляции

«Меняем проблемы на облигации внутреннего госзайма. Вы продаете их Нацбанку — и у вас появляются деньги. Есть деньги — нет проблем! В обмен мы потребуем немного — контрольный пакет акций». Приблизительно так выглядит механизм, по которому правительство предложило спасать коммерческие банки, оказавшиеся на грани дефолта. Соответствующее постановление Кабмин утвердил на своем заседании 4 ноября с. г.
«При этой схеме банки будут национализированы, но в обмен они получат не „живые“ деньги, а виртуальные, в форме облигаций внутреннего государственного займа (ОВГЗ) », — отмечает Олег Морква, генеральный директор КУА «Инэко-Инвест». И уже потом, в принудительном порядке, их будет вынужден выкупать у коммерческих банков НБУ.
Нацбанк мог бы справиться с «оживлением» банков и самостоятельно. Однако, по мнению президента Ассоциации украинских банков Александра Сугоняко, одних усилий НБУ уже недостаточно. Та схема поддержки, по которой работает НБУ на данный момент, предполагает работу с банками, временно столкнувшимися с проблемой нехватки ресурсов. Тогда как правительство говорит о механизме спасения финансовых структур, оказавшихся на шаг от банкротства.
«Получить рефинансирование через НБУ довольно непросто. Существуют два пути: либо через проводимый НБУ тендер под залог ценных бумаг (список которых устанавливает НБУ), прав по кредитам или акций собственников существенной доли (более 10%) уставного капитала банка, либо — в оперативном порядке под те же виды обеспечения, плюс недвижимость банка, но с введением режима финансового оздоровления. Это жесткие условия, — говорит Павел Крапивин, заместитель главы правления банка „Контракт“. — С 4 ноября НБУ ввел временное рефинансирование под залог кредитов в иностранной валюте. Но перечень тех кредитов, которые соответствуют требованиям НБУ для рефинансирования, довольно жесткий».
Кабмин же, судя по всему, сделает процедуру предоставления денег банкам более комфортной. Источником их должен стать стабилизационный фонд. Но поскольку указанный фонд реально существует лишь на бумаге и свободных денег на данный момент у правительства нет (и вряд ли они появятся в свете уменьшения налоговых поступлений в казну и законсервированной приватизации), Кабмин не нашел ничего лучшего, как в данной ситуации обязать Нацбанк конвертировать данные Минфином обещания в денежные знаки. Теперь НБУ будет обязан выкупать ценные бумаги государства по номинальной стоимости. О каких объемах эмиссии идет речь — сказать сложно. Бюджет 2008 г. позволяет Минфину занять на внутреннем рынке 7,8 млрд грн. Но с начала года удалось привлечь всего 1,5 млрд грн. Оставшиеся свыше 6 млрд грн., похоже, придется доставать из закромов Нацбанка. Что же касается 2009-го, то проект бюджета предполагает выпуск ОВГЗ на сумму 13,76 млрд грн.
Хотя Александр Сугоняко в целом поддерживает действия Кабмина, однако признает: цена ошибки может оказаться крайне велика. «Уровень инфляции будет зависеть от степени использования этого инструмента и от того, как много банков потребуют помощи и в каких объемах», — убежден эксперт.
«Правительство предложило встроенный стимулятор банковской системы, который позволяет государству без особых средств заходить в капитал банка. Но если операции по капитализации банков будут массовыми, может начаться галопирующая инфляция. Если капитализация потребуется небольшому банку, то это никак не скажется на экономике. Но если проблемы начнутся у крупного банка, то последствия этой капитализации прочувствуют все», — предупреждает Виталий Шапран, член Украинского общества финансовых аналитиков.
Стоит сказать, что нынешняя ситуация схожа с той, в которой оказался Нацбанк в 1990-х. К 2000 г. в портфеле у НБУ скопилось ОВГЗ на общую сумму около 9 млрд грн.
В 1998-1999 гг. Минфин реструктуризировал этот долг. Хотя отсрочка долга и состоялась, однако в то время глава НБУ выступал категорически против попыток Минфина решить проблемы за счет средств Нацбанка. Примечательно, что оперативно порядок выделения денег банкам через механизм ОВГЗ публично прокомментировали чиновники из СП и Кабмина, тогда как НБУ хранил молчание. Возможно, потому, что там хорошо помнят, чем такая «рачительность» обернулась в 1998-м.