Чем российские крестьяне хуже американских негритят?

Ключ к продовольственной безопасности России — разрушение искусственно созданных торговых монополий

Одно из ключевых и наиболее болезненных проявлений кризиса — удорожание продовольствия. Рост цен на него опережает инфляцию (в феврале — 1,9% против 1,7%) как из-за тотального произвола монополий, так и из-за завышения доли импорта, что ведет к автоматическому росту цен при каждом ослаблении рубля.

Быстрее всего дорожает сахар — на 8,5% в феврале и еще на 1,6% в первую декаду марта, плодоовощная продукция — на 4,9% в феврале, крупы — на 1,7%.

Рост стоимости минимального набора продуктов питания в феврале (1,5%) отстал от инфляции, так как этот набор состоит в основном из отечественных продуктов. Исключение — Москва, где исключительно велика доля импорта: удорожание минимального набора в феврале составило 2.2%, а с начала года — 4,8% (по России в целом — 3,5%).

Главная проблема — организация торговли, в которой часто криминальные монополии, вырастающие снизу (с уровня городских и поселковых рынков), смыкаются с торговыми сетями, создающими «монополизм сверху». В результате вся торговля оказывается монополизирована, не пускает на рынки производителей дешевой продукции и ориентируется на более дорогой импорт (в том числе и потому, что его поставки лучше организованы, чем поставки российской продукции), доля которого уже превысила 35%. Тем самым торговля уничтожает российское село.

Монополизм позволяет ей перекладывать на нас с вами свои потери (как от объективных явлений, так и от собственных ошибок, а то и расточительства), не говоря уже о подорожавшем банковском кредите. В результате даже в дешевых магазинах сокращается ассортимент и растут цены.

Последствия понятны: дальнейшее разрушение села и рост социального напряжения, которое уже приобретает политический характер. Продовольственная безопасность в условиях кризиса — иная формулировка вопроса о политической стабильности.

В условиях тотального монополизма торговли и обременности сельхозпроизводителей кредитами импортозамещение будет идти «само собой», по мере ослабления рубля, лишь в совершенно незначительных масштабах.

Ему надо помочь, и главная задача — допуск российских производителей на рынки крупных городов. Это не только технологически сложная, но часто и опасная задача, так как многие рынки, по-видимому, контролируются оргпреступностью. Однако эта мера способна не только остановить рост, но и заметно снизить цены на продовольствие в крупнейших городах России. В конце концов, в ходе борьбы с расовой сегрегацией в США негритянских детей в школы порой сопровождали вооруженные солдаты Национальной гвардии; если сегодня на многие рынки России российский производитель не может попасть иначе, как в сопровождении танка, — ему в поддержку надо выделить этот танк. Неужели российские крестьяне хуже американских негритят 60-х годов ХХ века?

Кроме того, необходимо обеспечить прозрачность структуры цен всех крупных предприятий торговли и призвать к порядку те из них, у кого их торговая наценка окажется чрезмерно высокой. Аналогичные меры придется предпринять в отношении компаний, раздувающих свои издержки для сокрытия сверхприбылей.

Следует ввести существующее в Германии правило, по которому антимонопольные органы имеют право возвращать на прежний уровень резко повышенные цены до завершения расследования причин из повышения.

И, конечно, надо ограничивать ввоз в Россию субсидируемого или просто сверхдешевого импорта, подавляющего российское производство. Импорт должен лишь покрывать тот спрос, который пока не в состоянии удовлетворить российские производители, и сокращаться год от года; разумеется, это возможно лишь при беспощадном подавлении всяких попыток злоупотребить монопольным положением со стороны российских производителей, иначе сельское хозяйство повторит судьбу автопрома.

Мы должны выбирать между липецкой и тамбовской картошкой, а не между французской и египетской.