Как дорогая нефть изменит мир

Сто лет назад, 26 мая 1908 года, британский геолог Джордж Рейнолдс (George Reynolds) открыл нефть на Ближнем Востоке, и это открытие изменило судьбу не только региона, но и всего мира.

Компания, в которой работал Рейнолдс, сегодня называется BP, и свою новую скважину Thunder Horse ей пришлось бурить под толщей океана, на три мили сквозь ил, камень и соль, чтобы добраться до нефти, открытой недавно в Мексиканском заливе. Времена легкой нефти ушли в прошлое.

Увидеть это можно на ближайшей бензоколонке. Цена нефти за 11 месяцев выросла вдвое, и аналитики прогнозируют, что она может к будущему году достичь 200 долл. за баррель.

Последствия этого повсюду. Рост цен на горючее для авиакомпаний ставит под угрозу дешевые перелеты и дальние туристические поездки. Политики по всему миру взывают к избирателям, встревоженным растущей стоимостью жизни. Экономисты и биржевые инвесторы смотрят на нефтяные цены, чтобы понять направление общего движения. Оно не меняется.

Ажиотаж на нефтяном рынке приносит миллиарды долларов немногим счастливчикам, а остальных заставляет задаться вопросом, действительно ли нефть на планете кончается. До недавнего времени мысль о том, что глобальная добыча нефти близка к предельному уровню, так называемая «теория пика», считалась уделом «чайников». Остальные говорили, что нам еще предстоят десятилетия роста добычи. Однако теперь теория пика становится общепринятой точкой зрения. Даже Международное энергетическое агентство (International Energy Agency) готовится снизить свою оценку имеющихся глобальных резервов, пишет обозреватель Daily Telegraph Дэн Робертс (Dan Roberts).

Постепенный спад глобальной добычи может растянуться на десятилетия, но законы спроса и предложения движутся гораздо быстрее. Глядя, как стремительно развиваются экономики Китая и Индии, требующие все больше нефти, пессимисты о том, что промышленно развитые страны должны радикально изменить свой стиль жизни, чтобы предотвратить совсем уже заоблачный рост нефтяных цен. Некоторые аналитики утверждают, что мир сегодня может произвести 85 млн. баррелей нефти в день, а спрос уже достиг 87 млн. баррелей. Однако все не так просто. В то время как теория пика становится общим местом, возникают другие теории, объясняющие бурный рост нефтяных цен.

Авторы этих теорий указывают на аномалии нефтяного рынка, демонстрируя образование излишков. В плавучих хранилищах Ирана находится 25 млн. баррелей «лишней» нефти. Представители Организации стран-экспортеров нефти (ОПЕК) утверждают, что на эту нефть просто нет покупателей, поскольку нефти в мире больше чем достаточно. Оценки нефтяного картеля почти противоположны оценкам Wall Street: добыча составляет 88,75 млн. баррелей в день при спросе 86,8 млн.

Тогда откуда берутся рекордно высокие цены? Спорная теория гласит, что виноваты трейдеры, которые играют на повышение, тем самым обеспечивая это повышение. В обычных условиях подобные аргументы отвергаются как проявление экономической безграмотности. Исследования многих экономистов демонстрируют, что на цены невозможно влиять таким образом.

Однако изменение роли инвесторов привлекло внимание на высоких уровнях власти. На прошлой неделе Сенат США провел слушания, выясняя, действительно ли спекулянты виноваты в высоких ценах на сырьевые товары. Действительно, пенсионные фонды и другие институциональные инвесторы вкладывают в сырьевые рынки миллиарды долларов, чего они раньше в таких масштабах не делали. По оценкам некоторых аналитиков, суммы, инвестируемые в сырье, увеличились с 13 млрд долл. в 2003 году до 260 млрд долл. в марте нынешнего года.

Конечно, каждый инвестор в отдельности действует без злого умысла, однако все вместе они бьют по карману каждого потребителя. Критики указывают на излишки нынешних поставок и подчеркивают, что рынок фьючерсов утратил связь с базовыми показателями спроса и предложения.

Действительно ли дело в этом, это вопрос, ответ на который зависит от того, кому он задан. Биржевые наблюдатели отмечают, что трейдеры редко видят дальше своих торгов и обычно находят объяснения, оправдывающие их позицию.

В число тех, кто делает самые большие деньги, входят инвестиционные банки, действующие от имени хеджевых фондов и подпадающие под исключения из правил, которыми регулируются размеры пекулятивных сырьевых инвестиций. Неудивительно, что некоторые из самых рьяных сторонников повышения цен на нефть работают в аналитических отделах таких банков. Ярким представителем этой группы является Арджун Мурти (Arjun Murti) из Goldman Sachs, но он хотя бы не ошибается в прогнозах. В прошлом году он прославился, предсказав рост нефтяных цен до 100 долл. за баррель. Теперь он видит реальную возможность их роста до 200 долл. за период от шести месяцев до двух лет.

Мурти выступает также против поисков козла отпущения. «Энергетический кризис невозможно урегулировать, наказав больших злобных спекулянтов, — цитирует его Daily Telegraph. — То, что нефтяные рынки, где ощущаются нехватки, привлекают больше объемы капитала, хорошо. Рост нефтяных цен сигнализирует нефтяным компаниям, что нужно больше инвестировать, а потребителям — что им нужно уменьшить спрос. В этом суть капитализма».

Иными словами, не надо убивать гонца, приносящего дурные вести.

Среди западных нефтяных гигантов преобладает мнение, что проблема в предложении, а не в спросе. Двадцать пять лет недостаточных инвестиций означают, что такие страны как Иран и Саудовская Аравия не могут в полной мере использовать свои резервы.

Нефть, найденная нефтяными гигантами в глубинах Мексиканского залива, на шельфах Африки и Бразилии, в российской Арктике, не может компенсировать медленный рост добычи на Ближнем Востоке. Конечно, если транслировать этот аргумент в особые интересы, мы услышим призывы вернуться в такие страны как Иран, откуда западные компании вышвырнули те же четверть века назад.

Но если каждый говорит о своем, отстаивая собственные коммерческие интересы, то кого винить в высоких ценах на нефть? Пожалуй, разумнее всего будет сказать, что на них влияет множество факторов: зрелость месторождений, растущий спрос в Китае и Индии, вал спекулятивных денег, недостаточные инвестиции ОПЕК в новые скважины, падающий курс доллара.

Не менее разумным решением было бы забыть о вопросах, как и почему, и сосредоточиться на следствиях подорожания нефти. Например, можно прислушаться к аналитику Goldman Sachs, порадоваться эффективному функционированию рынка и, подчинившись его сигналам, начать меньше потреблять.

Поводом для оптимизма является и то, что высокие цены на нефть продлили жизнь многих старых месторождений, например, в Северном море. Месторождения, которые давно уже считались малозначащими, вдруг снова стали прибыльными.

Ни одна из этих новостей, хорошие они или плохие, не меняет того факта, грозят так же радикально изменить наш образ жизни, как изменила его дешевая энергия, открытая сто лет назад. С тех пор наша планета становилась все меньше, так как снижающиеся транспортные расходы сближали страны и народы.

В будущем авиаперелеты могут снова стать предметом роскоши. Если промышленно развитые страны не найдут другие способы жить так, как привыкли, нефть может просто стать не по карману, их вытеснят с нефтяного рынка новые экономики, полные решимости использовать ту нефть, что еще осталась.

По прогнозу одного из наиболее авторитетных историков нефтяного века, Дэна Йергина (Dan Yergin) из Кембриджской ассоциации энергетических исследований ( Cambridge Energy Research), неминуемо наступит переломный момент, когда изменения в образе жизни и появление альтернативных источников энергии снова начнут толкать нефтяные цены вниз.

Это можно выразить проще: очень высокие нефтяные цены изменят мир.