Анатомия энергошока

Нефть все в большей мере становится глобальным финансовым активом — изменение ее цены происходит под влиянием не только динамики спроса, предложения, запасов и резервов, но и геополитических событий, а также инфляции и спекуляций. На рынке нефтяных фьючерсов доминируют нефтяные спекулянты, а значит, снижение цен на нефть не за горами.
Не успела американская экономика оправиться от жилищного и финансового кризисов, как ее постиг новый удар — ценовой энергетический шок. При почти нулевом приросте производства в первом квартале (предварительная оценка прироста ВВП — 0,9%, национального дохода — 0,3%) цены на энергетические и сырьевые ресурсы взлетели с начала года на треть, в том числе нефти — на 45%. Инфляция в годовом измерении выросла с 2,2% в июне 2007-го до 4,2% в июне нынешнего года. Фондовый рынок с прошлогоднего ноября потерял 20%. Капитализация авиакомпаний за этот же период упала на 75%.
Ясно, что это только начало: если цена нефти продержится на нынешнем уровне до конца года, инфляция в США составит не менее 5%, а потребление, на которое приходится 75% американского ВВП, сократится на 4-5%. Что неминуемо будет означать рецессию.
Опасаясь гиперинфляции, Конгресс занялся поиском виновных. Под колпаком оказались не только страны ОПЕК и другие экспортеры нефти, сдерживающие добычу черного золота для скупки дешевеющих долларовых активов, но и правительство Китая, подогревающее внутренний спрос на энергоресурсы дотационными ценами, и российские власти, тормозящие непомерными нефтяными налогами развитие отрасли. Досталось и финансовым спекулянтам типа Джорджа Сороса, строящим очередную глобальную пирамиду на слабости доллара. Не обойден вниманием и президент Джордж Буш, не обеспечивший в результате вторжения в Ирак стабильных поставок нефти. Цена нефти за эти годы выросла более чем в три раза, а на потраченные на войну полтриллиона долларов можно было построить 50 атомных энергостанций!
Нет в списке виновных только самих полисимейкеров Капитолия, а напрасно: США до сих пор не имеет собственной энергетической стратегии и политики. Нет законодательных решений по развитию атомной энергетики, освоению Атлантического и Тихоокеанского шельфов, освоению резервных нефтегазоносных районов Аляски и угольных бассейнов Среднего Запада.
Фундаментальный баланс
Каких-либо критических изменений в соотношении объемов добычи, потребления, запасов и резервов с 2003 года в мире не наблюдалось. Совокупная среднедневная мировая добыча нефти за эти годы составила 83,3 млн баррелей (или около 11,36 млн тонн в день). За пять лет она выросла на 6,2%. Потребление, в свою очередь, составило 83,1 млн баррелей в день, рост — 7,3%. Отношение темпов прироста глобального спроса и добычи равнялось: 7,3%: 6,2% = 1,18. Если учесть, что прирост потребления нефти в эти годы происходил при сокращении мировых запасов (в хранилищах и в пути) примерно на 1,1 млрд баррелей (прежде всего в Саудовской Аравии в 2006 году), то соотношение темпов прироста спроса и предложения с учетом изменения запасов составило: 8,7%: 6,2% = 1,4. Это означает, что равновесная цена нефти должна была вырасти не более чем на 40%.
По факту за 2003-2007 годы среднегодовая цена нефти (spot) увеличилась на 132% — с 31 до 72 долларов за баррель. Отсюда следует, что если 40 процентных пунктов (30%) связаны с ухудшением баланса добычи и потребления, тогда 92 процентных пункта (70%) пришлось на инфляционные ожидания и геополитические факторы.
То, что происходит с ценой нефти в первом полугодии 2008-го, уже на 90% лежит за пределами балансовых расчетов, поскольку потребление стало даже отставать от добычи, а цена пошла вверх по экспоненте.
Представленные фундаментальные показатели совокупного спроса и предложения нефти в мире определяют лишь «среднюю температуру по больнице». Однако даже с учетом структурных диспропорций в добыче и производстве некоторых групп нефтепродуктов и особенностей их региональных рынков потребления балансового коллапса, объясняющего более чем двукратный рост цены нефти за последние пять лет, нигде не наблюдалось.
За эти годы подтвержденные резервы нефти в мире выросли на 2,2%: теперь их хватает уже не на 41,75 года, а на 42,67 года. Даже в период максимального обострения дефицита нефти на мировом рынке в 2007 году потребление превышало добычу лишь на 1%.
Фактор Китая
В краткосрочном плане можно согласиться с тем, что основным драйвером ухудшения глобального баланса нефти выступил Китай. Если в 2003-м собственная добыча нефти в КНР покрывала более 60% его потребности, то в 2007 году — лишь 50%. Главная причина — начавшийся в 2003-м переход от трудоемкой к энергоемкой модели воспроизводства. Это означает, что экстенсивный характер развития Китая, основанный на быстром вовлечении в экономику дешевой рабочей силы, подошел к концу. Дальнейший рост ВВП в этой стране будет все в большей мере связан с ростом производительности труда, которая, в свою очередь, зависит от энерговооруженности.
Повышению энергоемкости ВВП Китая способствует и характер структурных сдвигов в промышленности: от легкой промышленности к тяжелой. В этих условиях дотационные цены на энергоносители внутри страны приводят к перегреву экономики и разгону инфляции, завышая и без того высокий спрос на энергоносители. Тем самым эра всеобщих дотаций в этой стране, похоже, тоже завершается. Так, в конце июня правительство КНР прибегло к резкому единоразовому повышению внутренних цен на бензин, дизельное и авиатопливо, а также электроэнергию.
В абсолютном же выражении потребление нефти в Китае все еще составляет менее 10% мирового спроса, и, с учетом ожидаемого замедления темпов экономического роста в КНР с 11,5 до 8,5%, отношение потребления к добыче нефти, вероятно, стабилизируется на уровне 200% (потребление 9 млн баррелей в день против собственной добычи в 4,5 млн баррелей в день), что не столь драматично для глобального энергобаланса.
Структурные сдвиги в США
В долгосрочном плане основным разрушителем глобального баланса нефти по-прежнему останутся США. С 1980 года добыча в этой стране сократилась на 21%, и на столько же выросло потребление. В результате таких «ножниц» физический импорт нефти увеличился на 88%. Расходы американцев на импорт нефти в прошлом году достигли 237 млрд долларов, а в январе-мае нынешнего года уже превысили 165 млрд долларов.
Хорошо это или плохо? Смотря для кого. Для ОПЕК и других стран-нефтеэкспортеров неплохо: где была бы сейчас Саудовская Аравия вместе с Кувейтом и Объединенными Арабскими Эмиратами, если бы Рейган в 80-е все же начал осваивать шельф и Аляску? С другой стороны, рано или поздно это освоение начнется, поскольку запасов в США не намного меньше, чем на Ближнем Востоке, просто их реально начнут осваивать, когда у нынешних экспортеров нефть приблизится к концу. Так что для будущих поколений американцев это тоже не так плохо. А нынешним гражданам приходится рассчитывать на экономию и структурные изменения, приводящие к заметному снижению энергоемкости хозяйства.
Начиная с 2005 года в США потребление стало замедляться, а производство — расти. Этот тренд продолжается. Так, под воздействием сверхвысоких цен уже в этом году на 2-3% сократится потребление бензина, а в следующем на столько же вырастет добыча.
При цене нефти выше 80 долларов за баррель экономически эффективными стали многие альтернативные энергоносители, включая биотопливо. Начался ускоренный рост производства и потребления солнечной, геотермической и ветровой энергии. Хотя доля их в энергобалансе все еще незначительная, темпы роста альтернативных и возобновляемых видов на порядок выше динамики традиционных энергоносителей. Если с 1980-го общее потребление энергии в мире увеличилось более чем на 60%, то атомной — на 260%, а альтернативных — на 800%.
С 1980 года доля нефти и газа в глобальном энергобалансе сократилась с 65,8 до 59,7%, доля угля выросла с 25 до 26,3%, атомной и альтернативной — с 9,2 до 14%. И эта тенденция сохраняется вместе с растущими ценами.
Несмотря на инерционную энергетическую политику администрации, экономика США сейчас более адаптирована к энергострессу, чем тридцать лет назад, во время нефтяного шока конца 70-х. Теперь вы не найдете многочасовых очередей на заправках, правительство не ограничивает потребление, компании начали заметно снижать энергоемкость.
В наиболее уязвимом положении оказался транспорт, потребляющий в Америке 50% энергии (и 69% нефти). Continental, Delta и другие авиакомпании незамедлительно объявили о 20-25-процентном сокращении мощностей по перевозке (это очень чувствительно, так как в США, в отличие от Европы, скоростной железнодорожный транспорт отсутствует), General Motors и Ford сообщили о закрытии или перепрофилировании заводов по производству тяжелых грузовиков на экономные малолитражки и гибриды. Население экономит на путешествиях и отдыхе и создает карпулы для поездок на работу и в школу. Муниципалитеты вводят особый режим использования автотранспорта для общественных нужд.
При нынешнем уровне цен на нефть первичное потребление в 2008-2010 годах в США может сократиться на 10-12%, или порядка 2-2,5 млн баррелей в день, — столько добывает нефти, например, Ирак, Иран или Венесуэла. Такая экономия не может не сказаться на цене.

Структурные изменения, происходящие в американской экономике в последние годы, в целом носили ресурсосберегающий и одновременно трудоемкий характер: за последние пятнадцать лет на 26-32% снизились полные затраты добывающих отраслей и электроэнергетики на доллар ВВП. На 10-14% снизились полные затраты сельского хозяйства и промышленности. В то же время увеличились затраты торговли и услуг (прежде всего финансовых) — на 10 и 6% соответственно, а также федерального и штатного правительства — на 16,8%. С ростом доли сферы услуг и правительства связан (через высокий уровень оплаты труда) и рост инфляциив Америке.
Наиболее сложными для внедрения энергосберегающих технологий наряду с транспортом выступают сельское хозяйство, строительство и промышленность. Анализ межотраслевых потоков в США показывает, что именно в этих отраслях за последнее десятилетие рост полных затрат продукции добывающих отраслей сохранялся и существенно опережал рост производительности.
Полные затраты нефти и других энергоносителей (через сопряженные затраты на транспорт, минеральные удобрения, автоматизацию и так далее) на единицу прироста производительности удвоились. Кризис в жилищном секторе и рецессия в промышленности, по-видимому, приведут к временному замедлению роста затрат на энергоносители и материалы в этих отраслях, однако, в долгосрочном плане вытеснение живого труда овеществленным продолжится, и этот процесс будет попрежнему энерго — и материалоемким.
Но, пожалуй, в самом критическом положении в нынешней ситуации с ценами на энергоносители оказались непосредственно добывающие отрасли (хотя чаще считается наоборот). Именно на эти отрасли приходится основной социальный и налоговый пресс, при том что темпы роста их воспроизводственных затрат на транспорт, металл, энергию и защиту окружающей среды существенно опережают подорожание добычи и стоимости самой нефти. Подобная ситуация тридцать лет назад, собственно, и привела отрасль к глубокому продолжительному кризису. Единственный способ избежать кризиса сейчас — своевременно снизить налоги на добычу и облегчить барьеры для притока нового капитала.
Снижение энергоемкости ВВП стало фактором не только американского, но и глобального экономического роста последних лет. Однако динамика энергоемкости весьма неравномерна по странам с разным уровнем экономического развития. Энергоемкость ВВП в сопоставимых ценах с учетом паритета покупательной способности валют в развивающихся странах составляет около 15 тыс. британских термоединиц (БТЕ) на доллар ВВП, что в среднем в полтора-два раза выше, чем у развитых стран. Именно поэтому увеличение цен на энергоресурсы приведет к более сильному торможению темпов экономического роста и, соответственно, разгону инфляции в развивающихся странах, где энергосберегающие технологии внедряются медленнее.
По аналогии с США можно предположить, что в тех странах, где доля сельского хозяйства, строительства и промышленности выше американской (а это большинство развивающихся стран), заоблачные цены на нефть и сырье будут главным тормозом роста производительности труда в этих секторах и, соответственно, фактором повышения инфляции из-за сохранения их высокой трудоемкости.
В целом временное глобальное торможение экономического роста, а значит, и совокупного спроса на энергоносители, на наш взгляд, неизбежно и даже необходимо для выравнивания мирового энергобаланса. Вероятность того, что цена нефти подскочит до 200 долларов за баррель, высока, однако это лишь ускорит развязку — глобальную рецессию, гиперинфляцию и последующий спад спроса.
Геополитическая турбулентность
Геополитическая составляющая в цене нефти может быть положительной и при отсутствии явных дисбалансов в добыче и потреблении. Исторические исследования причин, скажем, голода в Европе в XVII-XVIII веках доказали, что запасов продовольствия в засушливые периоды у торговцев было достаточно, чтобы избежать массовых смертей и бунтов. Однако безучастность властей к созданию системы распределения продовольствия и установления равновесной цены приводили к трагическим последствиям.
Аналогичная ситуация складывается и с ценой на нефть. Периодические геополитические возмущения порождают апокалиптические ожидания быстрого исчерпания всех энергоносителей на планете. Власти многих стран по разным на то причинам в лучшем случае бездействуют, усиливая ожидания коллапса, а в худшем — открыто угрожают бойкотами или «перекрытием задвижки», и цена начинает расти по экспоненте.
В 70-е годы прошлого века геополитическим триггером скачка цен были арабо-израильские конфликты и эмбарго на ввоз нефти в США, Иранская революция и начало ирако-иранской войны. В нынешнем десятилетии — ввод войск США в Ирак, постоянные угрозы Израиля и США нанести упреждающий удар по Ирану, обострение политического авантюризма в Венесуэле, беспредел в Нигерии, ситуация с выходом Индонезии из ОПЕК. Результат всегда один: «рукотворная» часть цены черного золота раздувается. Как только политические обострения затихают, цена стремится к балансовой.
По нашим расчетам, геополитическая наценка нефти сегодня колеблется в диапазоне от 10 до 15%, что несколько ниже, чем в конце 70-х годов XX века (на тот период мы ее оцениваем в 50%). В 80-е годы, так же как и в 1996-2003-х, «геополитическая дельта» в цене нефти почти отсутствовала.
Для расчета этой составляющей есть несколько методов. Один из них — измерение цены нефти в золотом эквиваленте. Известно, что цена золота — барометр напряженности в мире и глобальной инфляции. Если посмотреть на цену нефти в золотом эквиваленте (унциях) и сравнить с инфляцией, то за последние сорок лет было два ярко выраженных периода «включения геополитики», когда цена золота опережала инфляционный тренд: в конце 70-х и начиная с середины 2006 года.
Если за 1970-2007 годы в среднем это соотношение колебалось вокруг 0,07 тройской унции за баррель, то во время всплесков активности политиков она поднималась выше инфляционного тренда на 10-20%, а затем постепенно снижалась в периоды разрядки. Сейчас цена золота на 10-15% выше долгосрочного тренда потребительских цен.
Геополитическая премия в цене нефти в размере 10-15% получается и при расчете отклонения стратегических запасов нефти в США (СЗН), которые формируются и финансируются американским правительством, от их долгосрочного тренда. В 1990-1995 годах, в связи с вторжением Ирака в Кувейт, СЗН составляли в среднем 33,9 дня потребления. В 1996-2002-м, относительно спокойных годах, СЗН были 29,8 дня. С 2003 года, после ввода войск в Ирак, по настоящее время СЗН в среднем равнялись 33 дням потребления.
Нетрудно предположить, что в будущем геополитическая составляющая в динамике цены на нефть не исчезнет. Однако ее негативное влияние заметнее для стран-производителей нефти, нежели потребителей. Экономические последствия предыдущего ценового энергошока 70-х хорошо известны. Действительно, сначала была десятипроцентная годовая инфляция и безработица в США и других странах-импортерах, глубокая экономическая рецессия в начале 80-х годов, однако при всем этом масштабное внедрение энергосберегающих технологий и прогрессивные структурные изменения.
В то же время с лагом в два-три года значительно более тяжелое положение в конечном итоге постигло страны-экспортеры нефти, которые взяли под «нефтяное плечо» большие кредиты на социальные программы и не смогли расплатиться по ним из-за последующего длительного снижения цен на нефть. Для этих стран десятилетия спустя характерно энергоемкое производство и отсутствие наукоемких отраслей.
Отметим, что не все политические стрессы автоматически поднимают цены на нефть. Скажем, после теракта 11 сентября 2001 года они упали из-за сокращения спроса. Этот факт, на наш взгляд, защитил США от последующих атак, подтвердив очевидную истину: напряженность у потребителя снижает спрос и цену на нефть. В то же время напряженность у производителя (где бы то ни было — на Ближнем Востоке, в Нигерии, Венесуэле, Индонезии) повышает цену даже без соответствующего ухудшения глобального баланса спроса и предложения.
В 90-е годы администрация Клинтона не вела активной внешней политики, и цены на нефть благополучно снижались. Нынешняя администрация, мягко говоря, не противодействует дороговизне нефти. Именно поэтому рейтинг президента Буша существенно выше среди лидеров нефтяных держав, нежели среди американцев. Этот факт сыграет против республиканцев на ноябрьских выборах, и победу, скорее всего, одержат демократы. В этом случае геополитическая составляющая в цене нефти, по-видимому, временно — лет этак на восемь — опять пойдет на убыль.
Как дальше будет развиваться глобальная нефтяная конъюнктура? Как нам представляется, заметную коррекцию можно ожидать уже в августе этого года. Цена нефти может снизиться на 25-30% в связи с сокращением потребления нефти из-за рецессии в США и смены спекулятивных торговых стратегий.
Пока что американская администрация упорно не распечатывает стратегические запасы нефти для приостановки очевидного ажиотажа на рынке. Изменение цены нефти на плюс-минус 3-5% в день поддерживается на 90% финансовыми трейдерами. Соотношение наличных контрактов к фьючерсным на рынке нефти сейчас 1:10, то есть 20 против 200 млрд долларов (тридцать лет назад оно было 1:1). Оставшиеся 10% фьючерсов покупают авиакомпании, хеджирующие будущую цену топлива, и автоконцерны, которые начали продавать автомобили с гарантированной на пять лет ценой бензина в качестве приложения.
Сам факт, что на рынке фьючерсов на нефть стали доминировать биржевые спекулянты, изъявшие активы из жилищного и банковского секторов и наращивающие этажи новой пирамиды на этот раз из нефти, говорит о том, что развязка этой спекулятивной гонки не за горами.
Цена упущенных возможностей
Сложившееся положение с нефтью в США напоминает ситуацию тридцатилетней давности: упущенные в 60-е годы возможности по развитию собственной энергетической базы из-за колоссальных финансовых потерь во Вьетнаме усилили зависимость США от импорта энергоносителей из нестабильных стран Ближнего Востока и Латинской Америки.
Десятилетия спустя новая иракская война и прежнее отсутствие собственной энергетической стратегии, падающая собственная добыча и растущее глобальное потребление привели к очередному энергетическому шоку, который обойдется республиканцам слишком дорого — вслед за Конгрессом они, по-видимому, потеряют контроль и над Белым домом.