Банки в Украине Всё о финансах и экономики
В России, после тщетных попыток борьбы с коррупцией, терроризмом и преступностью прокуратура вспомнила о козырной карте, запрятанной в дальнем кармашке, — восстановлении института конфискации имущества. Когда-то в далеком 2003 году эта мера наказания была вычеркнута из Уголовного кодекса, видимо, казалась слишком негуманной. В Европе это до сих пор самый эффективный способ сдерживания. Только вот приживется ли этот вид наказания у нас, ведь русские преступники отличаются изощренной сообразительностью и способами маскироваться.
Когда-то в России использовали этот вид наказания, правда, для особо тяжких преступлений, в 2003г. отменили, мотивировав низкой эффективностью. Понятно, что тогда эти слова прозвучали как отговорка, просто кому-то это было выгодно. Истинную причину тогда скрыли. Конфискацию имущества заменили штрафом — до 1 миллиона рублей, в иных случаях – тюремным сроком. Но никто тогда и не задумался, а что меняет это нововведение в мотивации преступника? Я бы даже сказала, что денежная компенсация только стимулирует к совершению преступлений.
У противников такого вида наказания были собственные аргументы. Мол, в первую очередь, это нарушение принципов уголовного права, так как ответственность должен нести непосредственно преступник, а не его семья. Ведь если конфисковать имущество, то его жена и дети окажутся на улице, а они-то ни в чем не виноваты. Однако здесь стоит возразить. Разве семья не знала, откуда берутся деньги, разве она не пользовалась плодами криминальной деятельности, так что вряд ли здесь стоит возмущаться ущемлением интересов. К тому же государством предусмотрен для таких «пострадавших» минимум имущества, не подлежащего конфискации.
Также противники конфискации очень часто говорят о том, что такое наказание, в отличие от тюремного срока, не перевоспитывает, вот лишение свободы – это действительно устрашающий фактор. Однако и здесь они не правы, тюрьма уже давно никого не пугает, ну отсидел небольшой срок, пообщался с «коллегами», приобрел авторитет, а награбленное-то все равно осталось. Многие готовы провести в тюрьме несколько лет, только бы не лишиться собственности. Ведь если отбирают цель преступления, его экономическую составляющую, то преступник ощущает бессмысленность всей деятельности. Соответственно, пропадает стимул, преступник все время будет помнить, что он может потерять все, как только оступится.
Читайте на Правде.Ру: МВД отберет имущество у террористов и насильников
На деле конфискация имущества позволяет хотя бы отчасти восполнить ущерб. В этом случае стоит учесть хотя бы опыт Италии, которая нашла эффективный способ заставить граждан помогать в борьбе с коррупцией и мафией: средства, полученные от продажи конфискованного имущества, идут на социальные программы – на создание рабочих мест, на дома престарелых. В итоге население заинтересовано, как тут не поможешь правоохранительным органам, и это все благодаря правильной государственной политике. А ведь мы тоже могли бы приспособить некоторые виды конфискованного имущества, например, под офисы, школы, игровые площадки, под организации, занимающиеся лечением недееспособных или наркозависимых.
Поучителен и опыт Норвегии, там конфискация имущества применяется ко всем видам преступлений, связанным с получением преступных доходов. Имущество отбирается даже в тех случаях, когда нарушитель закона не может быть наказан, поскольку был, например, невменяем. И еще одна особенность, УК Норвегии переносит бремя доказывания законности получения дохода на обвиняемого.
В России все иначе, у нас виновный не может доказывать законность появления домов и квартир, это противоречит принципам российского права. Наверное, это и станет головной болью нашей прокуратуры и судов. К тому же доказать в России, что доходы и особняки получены законным путем, не так-то просто. Подчеркиваю национальную принадлежность, поскольку русские бизнесмены особо изворотливы в преступных схемах, в отличие от европейцев. Я бы назвала это особенностями нашей преступности. Недаром говорят, что русскому хорошо, то немцу смерть.
