Судан как сфера российских интересов

Всем известный респектабельный российский сенатор Михаил Маргелов в качестве теперь еще и спецпредставителя президента России оказался не просто в Африке, а еще и в такой дикой глуши, как суданская провинция Дарфур. Там — геноцид: Гаагаский трибунал сейчас именно по такому обвинению собирается привлечь президента Судана. Но теперь нефтеносный – это ключевое слово — Судан на глазах превращается в арену ревнивого соперничества бывших колониальных держав Запада с… Китаем. Одним словом — еще тот «коктейль». Но коктейль, который можно превратить и в эликсир жизни: и для российской дипломатии, и для российской промышленности, которой — особенно на фоне кризиса — есть зачем помечтать о новых рынках сбыта.
Это ритуальный танец племени загава. Даже такой опытный востоковед, как Михаил Маргелов, явно ошарашен. К суданским реалиям привыкнуть предстоит даже ему.
Танцы — танцами, но Судан — это и символ того, как Африку в свое время растерзали и как сама она со своими проблемами не справляется. Это — «эхо гражданской войны» между южанами-чернокожими и северянами-арабами, христианами и мусульманами.

Но какой интерес России до этих африканских дел? «Либо глобализация как некое большое всемирное акционерное общество — это проект, в котором мы будем равными держателями акций либо мы будем нигде. То же самое в Африке. Либо эта самая мировая кладовая будет открыта с нашим участием, либо нас просто к этому куску пирога не позовут», — объясняет специальный представитель президента РФ по Судану.
Столица Хартум. Сердце города — блошиный рынок. Вывески здесь — не только на английском и арабском, но и на… китайском! «О, у нас здесь сотни китайцев! Сотни! Каждый день! Что покупают? Ну, любят вот папирусы или крокодиловую кожу», — рассказывает Абдалла, владелец магазина.
Китайцы в Судане — ценители не только экзотических украшений, но и нефтяных полей. Правительственный квартал: 50 метров от резиденции президента. Огромная вывеска — Китайская нефтяная компания. Все просто. 7 % всего китайского нефтепотребления идут именно из Южного Судана.

Куда и перелетает спецпредставитель Маргелов. Город Джуба, столица автономного негритянского края. Со своим отдельным президентом, которому мы задаем, конечно же, главный вопрос: про нефть. «Нам нужны инвестиции и знания. И российские в том числе. Поэтому приход россиян мы только приветствуем», — заверяет Сальва Киир, президент Южного Судана.
Но в том-то и дело, что это — уже «другой» Судан, который лишь формально подчиняется центральной власти. В отличие от столицы Северного Судана Хартума, столица Южного Судана Джуба живет своей, куда более спокойной и размеренной жизнью. Но как знать, может уже через два года эта улица станет главным проспектом нового независимого государства: в 2011 году в Судане пройдет референдум о статусе Юга. Голосовать будут и владельцы бесчисленных мотоциклов, и элита, у которой есть настоящие автомобили: 30-40-летние «Пежо».
Просим показать нам двигатель, и уже через 3 минуты вокруг нас собирается толпа. Двое! Трое! Пятеро! Итог — 10 человек вокруг одной машины! И всё-таки старые европейские движки доживают здесь свой последний век. А новые законодатели мод — китайцы. А могут быть и русские. Было бы с кем вести переговоры. А это — уже политика, которой и занимаются спецпредставители глав государств. «Мне кажется, что как раз в интересах всего мирового сообщества помогать сохранению единства суданского государства. И здесь совершенно ясно, что на руинах большого единого государства в Африке, как правило, возникает некоторое количество недогосударств или как бы государств. Вот заниматься как бы государствами в условиях всемирного кризиса, когда денег на проекты помощи будет, мягко говоря, немного, я не думаю, что кто-то реально готов», — считает Маргелов.
Уже третий год мир в Южном Судане обеспечивает миссия ООН, в составе которой — российская авиагруппа. 120 человек. Но даже в тропиках русские солдаты не отказываются от привычек: «Это баня. Тут моемся! Тут наслаждаемся паром».
Есть на российской базе и «полковой Полкан». Пусть в Судане это и не собака, а гиббон Чита.

Основа российского присутствия — модернизированные по стандарту ООН «Ми-8». Правда, с одним техническим нюансом, отпугивающим птиц. «Нюансы есть, как, например, глазки на пылезатворных кофрах», — говорит заместитель командующего российской авиагруппой подполковник Александр Мороз.
Снимут с Судана санкции — и вся реклама для российской военной техники уже сделана. «Для нас нет стран, в которых у нас не было бы интересов. Судан не исключение. Насколько будет стабилен Судан, насколько реально будет выполняться соглашение между Севером и Югом, то, насколько будут успешны переговоры между Севером и Дарфуром, касается и России в том числе», — подчеркивает Маргелов.
Итак, третья точка российских интересов в Судане — печально знаменитый Дарфур. Граница с Чадом. Передвигаться здесь можно только с вооруженной охраной. За два дня до наших съемок здесь были боевые столкновения. При гарантиях все тех же миротворцев здесь существует лагерь беженцев из соседнего Чада. 35 тысяч человек, спасшихся от этнических чисток. Но какое дело России до проблем еще более далекого Дарфура? «Позитивная роль России, позитивная политическая роль в решении тех или иных конфликтов в Африке — для нас это дополнительные голоса в Генеральной ассамблее ООН при обсуждении тех вопросов, которые важны для нас. В этом просто конкретный, практический выход из всей этой работы», — отмечает российский эмиссар.
Новая «битва за Африку» только начинается. Место в ней предстоит отвоевать уже в ближайшее время. Иначе новые надежды рискуют остаться лишь «открыткой» из былых советских времен.