Жизнь после 200 долларов за баррель

Времена, когда нефть реально продавалась в деревянных бочках, от которых и произошло слово «баррель», прошли еще 125 лет назад. Однако эта цифра и сегодня напоминает о себе: цены уже перепрыгнули планку в 125 долларов за «бочку», поговаривают уже о 200-долларовой перспективе — настолько высока наша зависимость от «черного золота». Конечно, в обозримом будущем нефть вряд ли запрыгнет на планку в 200 долларов, а если и запрыгнет, то недолго там удержится — но экономикам самых разных стран от этого будет не легче.

Основная причина более чем десятикратного роста цен в течение менее чем десяти последних лет очевидна: спрос, не в последнюю очередь в Индии и Китае, быстро растет, а предложение за ним не успевает. Это уже не та динамика, что привела к нефтяным шокам 70-х годов прошлого века, но, как и тогда, ни водители грузовиков, ни пассажиры всех видов транспорта не могут прямо вот так взять и отказаться от поездок — поэтому даже небольшой дефицит предложения нефти может существенно влиять на цену.

Из-за шаткого баланса спроса и предложения рынок нефти стал очень нестабильным. Спотовая цена на нефть, предусматривающая немедленную поставку оплаченного товара, по-прежнему выше, чем цены фьючерсных контрактов, по которым нефть должна поставляться в течение нескольких месяцев после оплаты. Это значит, что потребители больше всего страшатся срыва краткосрочных поставок — при том, что, судя по некоторым признакам, цены растут как из-за действий спекулянтов, так и из-за того, что многие потребители на всякий случай закупают нефть «про запас». В краткосрочной перспективе спотовая цена может как падать, так и прыгать вверх, но вероятность ее возвращения на некий стабильно-невысокий уровень очень невелика.

У дороговизны нефти не может не быть определенных экономических последствий. Страны-экспортеры нефти становятся богаче за счет стран-импортеров: если в обмен на «бочки нефти» поставщики с Ближнего Востока могут покупать больше и больше немецких автомобилей, французской одежды или облигаций американского казначейства, то импортерам, чтобы не снижать уровень потребления нефти, приходится сокращать покупку всего остального.

Повышение цен на нефть может спровоцировать длительную инфляцию — что, впрочем, вовсе не неизбежно, так как повышение цен на нефть должно компенсироваться снижением цен на другие товары, спрос на которые, соответственно, снижается. Однако если взаимоувязка цен на разные товары затягивается, или если рабочие начинают требовать компенсировать цены на нефть повышением заработной платы, инфляционный процесс действительно может начаться.

Также, например, кое-кому, возможно, придется списать в убыток капитальные вложения в нефтезависимые средства производства: сократится полезный жизненный цикл мощных внедорожников, сельскохозяйственной техники или газовых электростанций, а это уже прямые экономические потери.

Пока что мировая экономика легко выдерживает повышение цен на нефть, и много говорят о том, что, поскольку сегодня богатые страны производят гораздо больше товарной массы на каждый баррель потребленной нефти, нежели в 70-е годы, повышение цен на нее не наносит экономике столь заметного ущерба. В общем и целом это верно — но чем выше ползет цена на нефть, тем меньше становится это «общее и целое». Доля общего объема производства, которая тратится в странах-импортерах на закупку нефти, в последнее время выросла, и очень значительно.

Если для богатых стран 125 долларов за баррель — это сильный тормоз экономического роста, то для бедных, если учесть еще и повышение цен на продовольствие — это дальнейшее обнищание. Предложение нефти должно расти вслед за спросом, и если роста не будет, то цена в 200 долларов за баррель становится вполне реальной перспективой. А это значит, что для бедных стран вполне реальной перспективой становятся и серьезные срывы в экономическом развитии, и международные трения, и валютные кризисы.