Почему убежали иностранцы с российского фондового рынка?

Россия выделила на поддержку финансовых рынков 3 трлн рублей. Только на заседании правительства 18 сентября она выделила 500 млрд руб. на скупку Сбербанком, ВТБ и «Роснефтью» собственных акций.

И, о чудо! В результате мудрого решения Кремля акции ВТБ за день выросли на 59,34%, Сбербанка — на 35,15%, «Роснефти» — на 46,3%. Несложно предсказать, что если бы выделили 1 трлн руб., то ВТБ вырос бы на 118,68%, а если бы выделили 2 трлн руб., то на все 237,36%.

Я должна сказать, что кто-то обманул Кремль.

Государственной поддержки фондового рынка не существует. Она называется инсайдерской торговлей и карается длительными сроками заключения.

Господдержка equity market — это все равно что господдержка проигравшихся в казино. На NYSE услышат — умрут со смеху.

Вы вообще задумывались над значением этого удивительного оборота — господдержка фондового рынка?

Есть господдержка отечественного автопрома. Это когда выдают кредиты на производство ведра с гайками, а хорошие западные машины обкладывают пошлинами, чтобы мы платили таможенникам взятки.

Есть поддержка отечественного сельхозпроизводителя. Это когда кредитуют якобы колхоз, а на самом деле, по субсидируемой ставке — местного чиновника, который покупает дом в Ницце, а разницей делится с банком.

Есть господдержка кредитных организаций. США, например, только что объявили о выкупе 80% акций гигантской AIG. В России тоже в ходе финансового кризиса поддержали кредитные организации, только вместо AIG или Fannie Mae мы выкупаем «КИТ-финанс» и «Связьбанк».

Ни «КИТ-финанс», ни «Связьбанк» не сравнимы с Lehman или Merrill Lynch, которых США решили не спасать. Зависимость российской финансовой системы от этих учреждений равна нулю. Зато хорошо известно, что оба банка близки к высоким чиновникам. «Кит-финанс» — к министру финансов Алексею Кудрину, «Связьбанк» — к бывшему министру связи Леониду Рейману. Так что выкуп «КИТ-финанса» походит на выкуп Fannie Mae не больше, чем Басманный суд — на Нью-Йоркский.

Но всплеск фондового рынка после выброса на него государственных денег — это уже песня.

В России такая песня была пропета дважды. Одна называлась «черный вторник» 1994 года. Другая раздалась в сентябре 1998-го, когда на пару дней курс рубля, взлетевший до этого до 20 руб. за доллар, упал почти вдвое. По счастливому совпадению в это время у многих российских банков как раз подходил срок выплаты форвардных контрактов, заключенных с иностранными банками во времена валютного коридора, когда доллар стоил около 6 рублей.

То есть им надо было продать иностранцам доллар за 6 рублей, и если бы они покупали этот доллар по 20 руб., то разорились бы. Но они очень удачно купили его по 10 руб. и выстояли.

Оба этих случая манипуляции рынком в пользу отдельных его представителей стали предметом уголовного расследования. В этот раз они провозглашены экономической политикой.

Что, собственно, произошло, если называть вещи своими именами?

Сначала был кризис на американском фондовом рынке. Природа этого кризиса превосходно сформулирована одним банкиром из уже обанкротившегося гиганта, который зло бросил: «Не надо давать кредиты неграм».
Не надо заигрываться на деривативах и секьюритизировать subprime mortgages, в надежде, что если ненадежный клиент остановит платежи, то все равно недвижимость, оставленная им в залог, благодаря росту цен на нее окупит бумаги.
Фондовый рынок США из-за mortgage meltdown провалился на 20%, но те рынки, где подобных деривативов не было, оказались в куда более выигрышном положении.

Центральный Банк Китая просто злорадствовал, указывая американцам, что те-де просили его разрешить более сложные финансовые инструменты, — а сами доигрались.

На российском фондовом рынке нет сложных деривативов. Самой изысканной операцией на этом рынке является продажа акций без покрытия. Кроме того, российский фондовый рынок имеет мало отношения к реальной экономике. Если американский фондовый рынок — это манометр, который отражает реальное давление в трубе, то у нас труба сама по себе, а манометр сам по себе (хотя и аффилирован с трубой посредством общих владельцев).

В этих условиях мы имели все шансы пережить мировой финансовый кризис с нулевыми потерями для экономики и с небольшими — для финансовых рынков, если бы не обещание прислать доктора в «Мечел» и не российско-грузинская война.

«Доктор» обошелся в 65 млрд долл. упавшей капитализации. После войны началось уже не падение рынка, а вывоз капитала.

Иностранцы закрывали не только позиции — они закрывали лимиты на Россию. Продавали акции, покупали доллары и вывозили их из России. В короткое время вывезли 45 млрд долларов. Доллар из-за повышенного спроса на него взлетел на 10%.

После этого наступила очередь мелких отечественных спекулянтов. Для них прозвенел margin call — и они были вынуждены по любой цене продать акции, потому что их брокеры либо закрывали им позицию, либо просили добавить денег, а денег не было, да и боязно в этой ситуации выкидывать их на ветер.

Все это время — пока уходили иностранцы, пока шли margin calls — в Кремле проблемы не замечали в упор. «Это спекулянты». «Отрастет». Президент Медведев сказал, что не боится холодной войны. В газетах публиковались статьи о том, что падение рынка — это заговор проклятых иностранцев против России.

А потом наступила очередь тех, кто был близок власти. Их активы подешевели. Их акции в их карманных банках оказались под угрозой принудительного закрытия позиций.

И тут — все.

Как отрезало.

Статьи про заговор иностранцев против рынка исчезли. Испарились.

Президент Медведев сказал, что не хочет холодной войны.

Правительство заговорило о финансовом кризисе.

Какой кризис? В чем?

Страна сидит на нефти и газе. Нефть и газ упали, но пока не смертельно. Банковской системы в стране нет. Есть государственные банки, полдесятка частных и куча всякого мелкого финансового сора, который давно пора вымести. Финансовый рынок России — это манометр, который не воткнули в трубу.

На нем были иностранцы — они сбежали. Были мелкие игроки — они разорились. Когда очередь дошла до чиновников и их активов, им дали денег и они зафиксировали свою прибыль, впарив свои акции государству по приемлемой цене.

На фондовый рынок это не походит ничуть. Это походит на операции екатерининского канцлера Безбородко, который имел обыкновение скупать безнадежные тяжбы, а потом сам их и выигрывал. Английская корона веке эдак в XV тоже обожала подобные штучки. Тогда короли просили у финансистов (в основном евреев) заем, бедные евреи, понятное дело, давали. А потом им денег не возвращали. А потом какой-нибудь королевский министр предлагал им выкупить долги. За бесценок. А потом власть гасила долги министру по номиналу.

Фондовым рынком это нельзя назвать. Это антифондовый рынок. Когда ты можешь купить бумагу по одной цене и тут же, пользуясь своим служебным положением, впарить ее государству по другой.

Кто-то обманул Кремль.

Нет такой вещи, как поддержка фондового рынка.

Это все равно что во время морозов отапливать не дом, а атмосферу. Потеплеть не потеплеет, но бревна спишут.

С той только разницей, что мы не просто отапливаем атмосферу. Мы сжигаем те бревна, из которых можно было построить дом.

И знаете, в чем тут главная прелесть? Возьмем, скажем, «поддержку отечественных нанотехнологий».

Как это выглядит практически? Вы перечисляете деньги какой-то российской фирме. Потом она переводит их за границу. Заключает договора, рисует бумаги — деньги в итоге все равно в офшоре, но какое количество прокладок это потребовало! И еще отчеты нужно писать.

А вот возьмем «поддержку фондового рынка». Как это выглядит практически? А вот как. У чиновника был офшор. На нем были акции. Эти акции купило государство и перевело в офшор деньги.

Знаете один из самых популярных способов «отмывки» денег с переправкой их за рубеж? А вот именно такой: офшор продает российской фирме акции, якобы имеющие ценность, а та переводит ему деньги. Цена акций фиктивная, а деньги — настоящие. Найдите два отличия этой операции, против которой страстно боролся ЦБ, от решения о поддержке фондового рынка на 500 млрд рублей.

Это отмывка на государственном уровне. Это бегство капитала, объявленное национальной политикой.

Деньги вывезут, рынок рухнет.

Еще раз: что могло случиться в стране, где фондовый рынок не подключен к реальной экономике, от того, что иностранцы с этого рынка убежали?

И кто из них вернется играть в казино, где у всех на виду прямо над игорным столом висит магнит с надписью «Кремль»? В приличных казино магниты вешают снизу стола, а не вместо люстры.