Антикризисные рецепты от многолетнего советника Кучмы

УНИАН обратился за интервью к главному научному сотруднику Института всемирной экономики и международных отношений, прежнему многолетнему советнику Президента Леонида Кучмы Анатолию Гальчинскому Анатолий Степанович, могла ли нынешняя власть предвидеть кризис и принять какие-то амортизационные меры, чтобы смягчить его последствия? За несколько месяцев такие меры принять было невозможно. Готовность к кризису должна была бы быть следствием кропотливой планомерной работы предыдущих правительств. Речь идет о политике 2005-2008 годов. Тогда все ожидали, что экономическая политика будет изменяться от экстенсивного пути развития до внедрения инновационных стимулов. Но ни одно правительство, ни Януковича, ни Тимошенко, ни Еханурова, не смогло этого сделать. Эти четыре года были годами большого застоя и все что было наработано при Кучме, все идеи относительно обновления экономической политики были заброшены. Мы видели популизм, проедание всего того, что создавалось в экономике, фактически демонтаж того, что делалось в сфере рыночных отношений. Не завершен запуск полноценного рынка земли, ничего не сделано в сфере защиты института частной собственности. СМИ сообщили, что Япония входит в рецессию. И у них 0,4% падение, а у нас в октябре падение промышленности почти 20 процентов. И это обязательно отразится на ВВП. При всем том, что наш рынок меньше интегрирован в мировую систему, у нас падение значительно больше. И это говорит о том, что проблема не только во внешних факторах, а проблема во внутреннем статусе украинской экономики, ее структурной незавершенности. При том, что банковский сектор развивался неплохо, кризис серьезно осветил изъяны банковской системы. Я имею в виду слабость менеджмента… Но Черновецкий сумел продать свой банк до начала кризиса. Значит мэр, над которым мы все смеемся, вычислил кризис, а остальные финансовые учреждения – не просчитали… Возможно, Черновецкий почувствовал, возможно, просчитал кризис. А банк “Надра” взял 130 миллионов долларов кредита. Для чего? Чтобы отметить свое 15-летие с помпой? Но дешевые деньги — не всегда добрые деньги. Нужно понимать это, и относиться к ним с осторожностью. Да и не только банк “Недра”, я знаю других респектабельных ребят, банкиров, которые тоже набрали кредитов. Парламент принял антикризисный закон, который трактуют в первую очередь, как эдакий “вспомогательный закон для банков”. Какие меры следует принять, чтобы помочь реальной экономике? Было много сюжетов о проблемах в металлургической отрасли, в частности, о заводе Ильича… Давайте рассмотрим суть сегодняшней антикризисной политики. Сами меры антикризисной политики запоздалые, об этом все нужно было думать раньше. И сейчас власти следует покаяться перед народом и сказать: мы опоздали, мы допустили серьезные ошибки. Это очень важно понять власти и критически себя оценить. Политика не бывает без ошибок, политика это все “ошибки и промахи”. Но в условиях кризиса ошибки следует анализировать. А шаги просчитывать и действовать по определенной логике. Например, в условиях кризиса не нужно спасать банкторов. Как кризис имеет свою конструктивную функцию, так и банкротства имеют свою дифференциацию. Банкротства из-за плохого менеджмента, из-за профессиональной несостоятельности владельца предприятия и банкротства из-за других разрушительных факторов, независимых от деятельности предприятия. И вот например, спасаем мы металлургическую промышленность. А сегодня мы видим, что власть спасает отрасли: металлургов, химиков, строителей. Давайте, будем спасать дифференцировано. И очень важно, чтобы во всех спасательных мероприятиях была сохранена логика невозвращения назад к государственным регуляторам. А разве вы не писали о концепции “авторитарного капитализма”?! И разве Тимошенко — не лучший реализатор такой концепции? Действительно, в условиях кризиса усиливаются государственные регуляторы. Но государство вмешивается таким образом. Рынок может все, но там, где рынок не может, там должно помочь государство. Государство должно помогать рынку, а не действовать вместо рынка, тогда это регресс и возврат назад. Даже если взять саммит G20, то как там изменились акценты. Если раньше, в начале кризиса, Саркози категорически говорил, что нужно возвращаться к государственным регуляторам, то на саммите тон уже изменился. И ясно прозвучало, что протекционизм и национализация — это не очень хорошо. Я хотел бы вспомнить, как развивалась металлургия во времена Кучмы. Мы все понимали, что металлургическая отрасль для Украины — это очень серьезно, и, когда были затруднения, были внедрены механизмы поддержки этой отрасли (НДС, налоги, был указ Президента, целая система мер). Своеобразной поддержкой стало и то, когда снизился валютный курс гривни. В 1997 году курс гривни за доллар был 1,98, в 1999 — 5,22. Снизился валютный курс, экспортеры тогда увеличили прибыли в 2,7 раза. И в этой ситуации наши металлурги начали создавать свои элитные спортивные команды и строить стадионы. Они должны были понять, что эта благоприятная ситуация не будет продолжаться вечно, и следует создавать не только элитные команды, но и элитные современные производства. Им следовало заниматься реконструкцией металлургических комплексов, инновацией. Рынок выполняет свою инновационную функцию через систему банкротств и жесткие требования к снижению себестоимости. И к чему мы пришли? Сегодня констатируют: наша сталь не конкурентна с российской, китайской, турецкой. А были же условия для инноваций, мы создали уникальные условия, налоговый льготный режим. Антиинфляционные меры имеют не только короткую тактическую направленность, они могут служить импульсом для структурных сдвигов и повышения конкурентоспособности украинской экономики. Мы не создали механизмов инновационного развития. Но это же вы с Леонидом Данииловичем и не создали… Я с этого и начал. Мы этого не реализовали, но это то, над чем мы работали. И все это можно было решать с начала 2000-х годов. Тем более в 2005 году все общество поддерживало, носило на руках новоизбранную власть. Но продолжалась политика популизма, которая гробила экономику. Следовательно, пусть Бойко (владелец комбината Ильича) не плачется, руки не протягивает. Наши металлургические производства — одни из наиболее устаревших в мире. Где он был все эти годы? Мороза финансировал? (Владелец комбината Ильича после Оранжевой революции был спонсором Соцпартии и членом списка СПУ –УНИАН) Не только Бойко, все металлурги кого-то финансировали… Все финансировали что-то, кроме собственного производства. Это касается и банковской сферы. Где-то за полгода до кризиса я посмотрел официальные данные Нацбанка о прибылях. Тогда чистая прибыль коммерческих банков выросла более, чем на 50 процентов. Разве обязательно строить за эти деньги большие сияющие офисы? Конечно, западные комбанки строят себе таки офисы, но их активы втрое больше, чем ВВП Украины. Я считаю, что для финансовой системы нужные и малые банки, но эта помпезность — это свидетельство нашей мещанской психологии. Я знаю одного парня, который начал заниматься бизнесом, едва лишь сделал деньги – приобрел Линкольн. Для чего, спрашиваю его: купи более дешевое авто, подумай, куда еще вложить. “Как же, — говорит, — я должен куда-то приехать, чтобы видели”. Кризис в долгосрочной перспективе будет иметь конструктивную функцию, потому что вычищаются те, кто не способен жить в этом сверхсложном мире. Я всегда был сторонником ВТО, потому что это сверхжесткая конкуренция. Если внутри страны мы не смогли создать сложную конкуренцию своими инструментами, то вступление государства в ВТО ускорит это. Люди вместо создания элитных команд и других респектабельных штук будут создавать респектабельные производства. Существуют ли рецепты преодоления кризиса? Не существует готовых экономических рецептов преодоления кризиса без глубокой реконструкции и обновления политической системы. Вы понимаете, что если взять отдельные экономические меры, то они могут быть эффективные, могут быть неэффективные, они могут стать предметом дискуссии. Но даже, когда они будут эффективны, то главный вопрос: кто их будет внедрять. В условиях кризиса выживает экономика сильной власти. Но даже при условии существования наиболее респектабельных инструментов, кто будет их внедрять? Кто будет контролировать их использование? Кто? Я знаю, как это делалось Кучмой в 1997-1998 году, когда все управление было сконцентрировано в одних руках. Когда каждый понедельник в 12 происходило узкое совещание, где докладывалось, что сделано, и строго отчитывались. Не отступили ли хоть на миллиметр от того, о чем договаривались. Был сверхжесткий режим. И мы тогда, имея худшую, чем в России ситуацию, вышли с лучшими результатами. Вот что значила обоснованная экономическая политика и политическая воля к ее реализации. Вчера прошла информация о возможном падении ВВП на 7 процентов… Давайте не будем нагнетать страсти. Вчера в СМИ также прошла цифра о падении курса гривни. Семь гривен за доллар, конечно, критическая граница. Ее последующего снижения допускать нельзя. Хотя кризис не достал дна, мировая экономика будет качаться, поэтому мы это почувствуем. Но журналистам следует быть более осторожными. У нас более 30 миллиардов долларов валютных запасов, у нас есть кредит МВФ 16 миллиардов, поэтому у нас есть резервы. И при условии проведения умной политики мы можем не допустить падения валютного курса. У нас есть возможности не допустить семипроцентного падения ВВП. Я хочу предупредить панические настроения. Сейчас очень критикуют действия Нацбанка сначала за ре — потом за девальвацию гривни, сначала за то, что он тратит валютные резервы, потом за то, что он не выходит на Межбанк и не поддерживает гривню. Стельмах же ходит под Ющенко. И критикуя Стельмаха, мы должны понимать, что на все шаги его благословляет Ющенко? Стельмах — не то лицо, которое нужно благословлять. Даже, когда Ющенко был главой Нацбанка, он ходил “под Стельмахом”. Все ключевые вопросы решал Стельмах. И он был единственным человеком в Нацбанке, который знал, что такое кредитно-денежная политика. (Есть еще финансовая политика: купи-продай). В советское время банк Украина, который возглавлял Ющенко, был конторой Союзного банка СССР. Этот банк не определял основ кредитно-денежной политики. И специалистов таких не было. Потому мы выписали Стельмаха из Москвы. Потому что он работал во всесоюзном банке. И ключевые вопросы решал Стельмах. Стельмах может слушать, что говорит Ющенко. Но никогда не будет делать того, что считает неэффективным. Аппарат НБУ — наиболее квалифицированный по сравнению со всеми работниками других ветвей исполнительной власти. Стельмах не цепляется за свое кресло, ему ничего не нужно. Ему нужен авторитет того дела, которому он служил всю жизнь. Вы – известный сторонник ревальвации гривни. Но большинство политиков говорят, что во время ревальвации НБУ обобрал и население, и экспортеров. Меня чрезвычайно тревожат политические интриги, которые начинают плести вокруг НБУ. Они полностью разбалансировали законодательную, исполнительную и судебную власть. А теперь берутся на Нацбанк. Я как специалист по денежным отношениям, и как человек, который почти пять лет возглавлял Совет НБУ, хочу отметить со всей ответственностью: в нынешней ситуации НБУ действует абсолютно корректно. Я только что прочитал критику об ошибочности ревальвации. Альтернативы ревальвации гривни в первом полугодии не существовало. Как формируется валютный курс в условиях, когда вдвое увеличивается приток валюты? Если спрос превышает предложение, то курс отечественной валюты следовало ревальвировать. Но ошибка НБУ в том, что он должен был отслеживать, который приходит капитал, спекулятивный, – не спекулятивный. Когда мы вводили гривню, курс был 1,8. Потом экономика окрепла, а курс упал. Я считаю, что курс был недооценен, поэтому ревальвация — логична. Но сегодня курс падает. Политика Нацбанка в условиях теплой погоды должна быть одна, в условиях плохой – другая. Сегодня рефинансируют комбанки. Рефинансирование в условиях кризиса должно быть дифференцированным. Есть кредитные аукционы. Каждый имеет право получить доступ. Во время кризиса должно быть государственное целевое рефинансирование. Специальные программы, которые стимулируют инвестиционный спрос. Сейчас стимулируют химиков, металлургов, — производителей, но следует стимулировать инвестиционный спрос, жилищное и дорожное строительство. В условиях хорошей погоды стимулируют предложение (производителя), в условиях кризиса стимулируют спрос. А сегодняшний кризис, это когда негде реализовать продукцию. Сегодняшние антикризисные меры — это игра в политику. Если экономика начнет падать, то тогда не будет ни Юли, ни Ющенко. Мы идеализируем Рузвельта. Вспомним Америку тех времен. Это было безумное давление толпы, колонны безработных шли на Вашингтон. Массовая безработица — опасная взрывчатка. Ведь это шаг к авторитаризму. Когда-то кто-то спросил Леонида Данииловича, почему Гальчинский, ваш советник, с вами спорит? Леонид Кучма сказал, что мне не нужен советник, который со всем соглашается. Мне кажется, что у правительстве есть профессиональные экономисты. Но имеют ли они смелость спорить с премьером? А экономист, для которого политические решения приоритетны, теряет профессиональность. Можно ли сейчас идти на досрочные выборы? В условиях кризиса выборы это – преступление. И много людей, кто хотел выборов, сейчас изменили свое мнение. Следует садиться и находить решение. Они могут быть самыми неординарными. Но нужно садиться, каким-то образом цементировать власть. Если мы уже коснулись политических аспектов, Конституцию мы должны менять, создавать двухпалатный парламент, проводить выборы, общие: Президента и парламента. И политический диалог должен осуществляться в двух плоскостях. Как консолидировать властные институты и как обеспечить принятие Конституции. Если это не будет сделано, то все эти три лидера — Ющенко, Тимошенко, Янукович от которых зависит решение вопросов — должны быть прокляты обществом.