Банки в Украине Всё о финансах и экономики
Финансовый кризис, который начался как проблема с ликвидностью в банках, перешел в тотальный экономический. Рухнули все рынки – фондовые, кредитные, сырьевые. Все больше экспертов полагают, что будет усиливаться госконтроль, а эпоха совершенно свободного рынка уйдет в прошлое.
Последнюю четверть века считалось, что свободные рынки — самый эффективный механизм распределения ресурсов и рисков, а вмешательство государства в экономику должно быть минимальным.
Этот постулат разработали экономисты Чикагского университета, включая нобелевского лауреата Милтона Фридмана. Его воплощали в жизнь Рональд Рейган и Маргарет Тэтчер. В 1970-1980-е годы США, Великобритания и ряд других стран либерализовали финансовые рынки, что привело к их взрывному росту.
Надо сказать, что столь жесткий финал, к которому мир подошел к началу 2009 года, предвидели единицы.
В январе Джордж Сорос назвал кризис самым тяжелым со времен Второй мировой войны: он «знаменует собой конец эпохи кредитной экспансии, основанной на долларе как международной резервной валюте», пишет газета «Ведомости».
Сорос не единственный говорил, что кризис будет тяжелее всех предыдущих. Председатель совета директоров RGE Monitor Нуриэль Рубини в сентябре 2006 года, выступая в МВФ, дал весьма точный прогноз — от спада на рынке недвижимости до глобального кризиса ликвидности, рецессии в США и краха инвестбанков и других крупных финансовых институтов, как ипотечные агентства Fannie Mae и Freddie Mac.
Но большинство экономистов и политиков все же не ожидали столь грандиозного краха, так как его не предполагал ни одна математическая модель, практически все они предполагают, что финансовая система сработает и «переварит» все трудности. Именно способность рынка эффективно распределять риски и считалось основой основ идеи свободного рынка, которой последние годы придерживались правительства и экономисты многих стран мира.
Например, бывший председатель Федеральной резервной системы (ФРС) Алан Гринспэн был категорически против регулирования рынка внебиржевых производных инструментов и хедж-фондов, утверждая, что с их помощью риски переносятся из банковской системы на многочисленных участников рынка и это делает ее гораздо более стабильной.
Но взрывной рост рынка деривативов и хедж-фондов совпал с быстрым ростом на рынке недвижимости и кредитным бумом. И не просто совпал: в значительной степени этот рост подпитывался заемными средствами. Кредитный пузырь надулся в результате ультрамягкой денежной политики ведущих центробанков, прежде всего ФРС, которая в 2003-2004 годах держала базовую ставку на уровне 1% годовых. США стали основным мировым потребителем, а развивающиеся страны вкладывали избытки сбережений в гособлигации тех же США, помогая им финансировать гигантский дефицит счета текущих операций.
Дешевые кредиты стимулировали поглощения на заемные средства фондами прямых инвестиций, рост цен на недвижимость, распространение ипотеки для высокорискованных заемщиков, на которых зарабатывали и упаковывавшие их банки, и инвесторы, в эпоху низких ставок жадные до доходности. «Пока музыка играет, ты встаешь и танцуешь. Мы все еще танцуем», — сказал гендиректор Citigroup Чарльз Принс в июле 2007 года — за месяц до того, как «музыка стихла».
Когда долго не случается большой волатильности и убытков, кажется, что и не произойдет никогда, и все более заманчивой становится перспектива смягчить правила и увеличить кредитное плечо, написал клиентам Говард Маркс, председатель совета директоров компании Oaktree, управляющей активами в $55 млрд.
Пузырь надувался, но практически все были уверены, что это относительно безрисковый тренд. Так, директор аналитической компании Stockcube Research Дэвид Фуллер перечислил популярные (но, как оказалось, несостоятельные) идеи последних лет: «дом — самое безопасное вложение денег», «развивающиеся рынки отвяжутся от развитых», «нефть кончается», «риск был секьюритизирован и переложен на тех, кто может его нести».
Теперь на повестке дня совсем иные мысли. Все тот же Сорос пишет «Фундаменталисты считают, что рынок тяготеет к равновесию и что преследование участниками рынка личных интересов в наибольшей степени отвечает интересам общественным. Это неверно, потому что от кризиса финансовые рынки всегда спасало вмешательство властей».
«Идея, что рынки всегда правы — безумная идея. Идея невмешательства государства умерла. Идея всемогущих рынков умерла», — заявил в октябре Николя Саркози, собрав лидеров Евросоюза на экстренный саммит, на котором было объявлено о масштабной господдержке финансового сектора. Даже Джордж Буш признал, что ему пришлось «отказаться от принципов свободного рынка, чтобы спасти рыночную систему».
Все больше экспертов-экономистов полагают, что идет огосударствление мировой экономики – это замедлит экономический рост, но иного выхода нет.
Однако вряд ли, рыночная экономика потерпела фиаско. На рынке, кроме потребителей и производителей еще есть масса «народа», который помогает тем и другим купить или продать, но фактически со временем начинает считать себя главным участником процесса и требует за свои услуги неподъемные деньги. Эти «посредники» настоящего рынка — банкиры, страхователи, аудиторы, чиновники, не говоря уж о брокерах, риэлтерах и мудрого вида аналитиках и довели мир до кризиса. Всем бы посредникам не помешало бы умерить аппетиты. А производитель выживет и даст нужную продукцию потребителю по справедливой цене. Это и есть тот идеальный рынок, к идеалам которого стремятся как теоретики, так и практики.
