Китай забрасывает удочку в воды Черного моря

Подобно созерцателям звезд, которые на прошлой неделе наблюдали за самым длинным солнечным затмением 21-го века, дипломатические обозреватели тоже провели эту неделю в поле, наблюдая за полутенью политической деятельности крупных держав с участием Соединенных Штатов, России и Китая, которая стала одним из важнейших явлений мировой политики нынешнего столетия.

Все началось, когда вице-президент США Джозеф Байден во время своего турне по Украине и Грузии 20-23 июля публично упрекнул Кремль за его «представления из 19-го века о сферах влияния». Байденовская поездка по неспокойному «ближнему зарубежью» состоялась спустя две недели после того, как американский президент Барак Обама нанес свой знаковый визит в Москву, чтобы «перезагрузить» отношения США с Россией.

Безусловно, турне Байдена было подготовлено как наглядная и мощная демонстрация решимости правительства Барака Обамы развивать стратегическое взаимодействие Соединенных Штатов с Евразией. Обменявшись обычными любезностями со своим кремлевским коллегой Дмитрием Медведевым, Обама закатал рукава и начал действовать. Если говорить напрямик, то суть мощного сигнала Байдена состояла в том, что администрация Обамы намерена активно противодействовать притязаниям России на роль господствующей силы на постсоветском пространстве.

Байден исключил возможность «торга» с Кремлем и любую форму «признания» российских сфер влияния. Он связал администрацию Обамы обязательством поддерживать статус Украины как «неотъемлемой части Европы» и евроатлантическую интеграцию этой страны. А затем, давая интервью Wall Street Journal, Байден заговорил о будущем России в мрачных выражениях, практически заявляя об угрозе ее существованию.

Российский министр иностранных дел Сергей Лавров незамедлительно отреагировал на данные заявления в интервью телепрограмме «Вести». Он сказал: «Я надеюсь, что администрация президента Обамы будет исходить из договоренностей, достигнутых в Москве. Мы считаем, что попытки некоторых людей из администрации вернуть всех нас назад в прошлое, как это сделал хорошо известный политик вице-президент Джо Байден, не являются нормой».

Возврат к рейганизму

Лавров добавил: «Интервью Байдена Wall Street Journal, похоже, было скопировано с речей ведущих представителей администрации Джорджа Буша». Тем не менее, трудно относиться к Байдену с пренебрежением, сомневаясь в достоверности его слов. Ведь именно он первым заговорил о «перезагрузке» отношений с Россией. И он действительно породил в Москве надежду. А визит Обамы в Москву в начале июля многие истолковали как формальное начало процесса «перезагрузки».

Но сейчас оказывается, что «перезагрузка» может отбросить американскую политику в отношении России назад, к 80-м годам прошлого века, когда президент Рональд Рейган выдвинул свой триумфаторский тезис о том, что Россия Америке не ровня, учитывая серьезнейшие недостатки ее экономической структуры и демографии, а поэтому чем сильнее давить на российскую экономику, тем более мирно и покорно Москва будет себя вести, поддаваясь американскому давлению.

Американский аналитический центр со связями в структурах безопасности Stratfor суммировал это так: большая игра будет заключаться в том, чтобы «давить на русских, а там — пусть все идет своим естественным чередом».

Свидетельства такого скоординированного подхода Запада к России уже проявляются в проекте Евросоюза «Восточное партнерство», который был запущен в мае в Праге. Его география охватывает Армению, Азербайджан, Грузию, Молдавию, Белоруссию и Украину, а цель состоит в том, чтобы притянуть эти «стратегически важные» постсоветские государства к Брюсселю через матрицу экономической помощи, либерализации торговли, инвестиций и визового режима. В ЕС этим странам вступить не дадут, но весьма эффективно подтолкнут их к ослаблению связей с Россией. И на самом деле — ЕС своим натиском уже начал разрушать тесные связи Москвы с Белоруссией и Арменией.

Непосредственная проблема, вставшая перед Москвой, это итоги парламентских выборов в Молдавии, в результате которых проевропейские оппозиционные партии отняли власть у последней в Европе правящей коммунистической партии. США и ЕС поддерживали тактику давления неудавшейся апрельской «революции Твиттера» в Молдавии, чтобы вызвать смену режима и положить конец руководству президента Владимира Воронина с его симпатиями к Москве. Евросоюз выступил с щедрыми обещаниями экономической интеграции Молдавии, а Москва в июне сделала контрпредложение в виде кредита на 500 миллионов долларов.

И тут произошло нечто сногсшибательное, когда в драку ввязался Китай, подписавший в июле соглашение с Молдавией о предоставлении ей кредита на 1 миллиард долларов под весьма выгодные 3 процента сроком на 15 лет с пятилетним периодом отсрочки платежей по процентам. Деньги пойдут через гигантскую строительную компанию Китая Covec, поскольку соглашением предусмотрены работы в таких областях, как модернизация энергетики, водоснабжение, водоочистка, сельское хозяйство и высокотехнологичное производство.

Что любопытно — Китай заявил, что готов «гарантировать финансирование всех проектов, которые молдавская сторона посчитает необходимыми и обоснованными», причем это финансирование не имеет отношения к кредиту на 1 миллиард долларов. По сути дела, Пекин просигнализировал о своей готовности профинансировать всю молдавскую экономику, валовой внутренний продукт которой составляет оценочно 8 миллиардов долларов, а бюджет какие-то ничтожные полтора миллиарда.

Действия Китая, несомненно, имеют геополитическую направленность. В интересном и весьма ироничном комментарии китайская People's Daily недавно отметила, что „при администрации Обамы значение и использование термина „кибердипломатия“ претерпело существенные изменения: Власти США: подстегивали волнения в Иране через такие вебсайты как Twitter: [Госсекретарь Хиллари Клинтон] заявляла, что в этом суть умной силы, добавляя при этом, что такие перемены требуют от США расширения самой концепции дипломатии “.

Молдавия это та страна, где Китай исторически являлся скорее сторонним наблюдателем, нежели активным игроком. Это первый большой скачок Пекина через просторы Центральной Азии на обтрепанные западные рубежи Евразии. Почему Молдавия становится такой ужасно важной страной? Пекин осознает огромное геополитическое значение интеграции этой страны с Западом. Пройдет время, и Молдавию примут в члены североатлантического альянса (НАТО), и тогда Черное море превратится в „натовское озеро“. А альянс окажется практически в неуязвимом положении, и сможет беспрепятственно начать марш на Кавказ, а затем и в Центральную Азию — прямо к китайским границам.

Чего мы можем никогда в полной мере не узнать, так это то, какова степень взаимодействия между Москвой и Пекином. Обе страны в последнее время подчеркнуто говорят об усилении координации между Китаем и Россией во внешней политике. В совместном заявлении, опубликованном после июньского визита в Россию главы КНР Ху Цзиньтао, особо подчеркивается, что Пекин поддерживает Москву в ситуации на Кавказе. Все более отчетливо просматривается высокая степень координации усилий на всем постсоветском пространстве.

Исламисты на Шелковом пути

Таким образом, вполне возможно, что Москва могла предупредить Пекин о своем намерении открыть вторую военную базу на территории Киргизии в городе Ош. Эта страна находится в непосредственной близости от китайского Синьцзяна и является важным транзитным маршрутом для центральноазиатских боевиков-исламистов, базирующихся в Афганистане и Пакистане.

Налицо явные признаки возрождения исламистской активности в Центральной Азии и на Северном Кавказе. Китай пристально наблюдает за последствиями этих событий и за тем, как они могут отразиться на Синьцзяне. Хотя западные комментаторы старательно изображают этот новый исламистский натиск на Центральную Азию как результат пакистанских военных операций в приграничных с Афганистаном районах, которые являлись убежищем для групп боевиков, такие суждения вызывают сомнения. Китайские эксперты отмечают, что с ослаблением напряженности в отношениях между Китаем и Тайванем масштабы американского вмешательства во внутренние дела КНР радикально сократились, в связи с чем Соединенные Штаты переключили свое внимание на западные районы этой страны Синьцзян и Тибет.

Существует значительная стратегическая неоднозначность и неясность в вопросе о том, что вызывает новый подъем исламистской активности на обширном участке территории, которое составляет „мягкое подбрюшье“ России и Китая. Буквально через сорок восемь часов после вспышки насилия в Синьцзяне китайский министр иностранных дел Ян Цзечи (Yang Jiechi) позвонил своему российскому коллеге, и Москва выступила с заявлением, выразив решительную поддержку Пекину.

10 июля за ним последовало похожее заявление генерального секретаря Шанхайской организации сотрудничества (ШОС), в котором прозвучало одобрение тех мер, которые „в рамках закона“ предпринял Пекин для восстановления „спокойствия и нормальной жизни“ в Синьцзяне после столкновений между этническими уйгурами и китайскими ханьцами. В заявлении ШОС подтверждается решимость „и далее углублять практическое сотрудничество в борьбе с терроризмом, сепаратизмом, экстремизмом и транснациональной организованной преступностью во имя [сохранения] региональной безопасности и стабильности “.

И снова Китай подчеркнул, что региональная безопасность Центральной и Южной Азии тесно взаимосвязана. Комментируя заявление этой организации, People's Daily отметила, что оно „демонстрирует, насколько хорошо страны-члены ШОС понимают, что ситуация в Синьцзяне может оказать существенное влияние на весь окружающий регион: Некоторые центральноазиатские государства, такие как Пакистан и Афганистан, также стали жертвами этих сил зла: Силы зла переходят границы и распространяют насилие и терроризм, создавая учебные лагеря. Раскрыты связи между этими силами и недавними беспорядками в столице Синьцзяна Урумчи. Борьба против таких сил зла принесет огромную пользу всем странам Центральной и Южной Азии, поскольку есть свидетельства того, что „эти три силы зла“ наносят ущерб не только Синьцзяну, но и региону в целом“.

Важно то, что в другом своем комментарии People's Daily подвергла резким нападкам политику США по провоцированию беспорядков в Синьцзяне. „Для китайского народа нет ничего нового в том, что Соединенные Штаты тайно и в открытую раздувают ветер недовольства по отношению к Китаю: Возможно, для США это привычная тактика — использовать двойные стандарты, сопоставляя собственные интересы с интересами других. Возможно также, что у них есть определенная цель — обеспечение собственного неоспоримого и неизменного превосходства путем разобщения и ослабления остальных: С конца 80-х Соединенные Штаты не скрывают своего намерения разжечь так называемый „китайский вопрос“: На сей раз в своих попытках разжечь вражду между китайскими ханьцами и уйгурами путем поддержки и укрывательства сепаратистских сил США из кожи вон лезут, чтобы стать той третьей стороной, которая, как они тайно надеются, выиграет от этой потасовки“.

Поэтому вполне понятно, что КНР поддержала российскую инициативу провести в четверг в столице Таджикистана Душанбе четырехсторонний саммит по проблемам безопасности с участием президентов России, Пакистана, Афганистана и Таджикистана. Российский шаг является геополитическим вызовом США, которые монополизировали урегулирование конфликта в Афганистане, вытеснив Россию из Гиндукуша, пытаются расколоть китайско-российское сближение в рамках ШОС в вопросах региональной безопасности в Центральной Азии, активизируют дипломатические и политические усилия в целях расшатывания российских связей с центральноазиатскими государствами, а также расширяют свое влияние и присутствие в Пакистане, настойчиво втягивая эту страну в натовскую программу партнерства.

Тон региональному саммиту по безопасности в Душанбе задал таджикский президент Эмомали Рахмон, когда он сказал своему пакистанскому коллеге Асифу Али Зардари (Asif Ali Zardari) на встрече в среду, что надеется на тесное взаимодействие с Пакистаном в деле предотвращения роста нестабильности в Центральной Азии. „У нас действительно очень схожие и близкие позиции в этих вопросах, и наши страны должны осуществлять скоординированные действия, нацеленные против такого враждебного нам явления“, — заявил Рахмон.

Можно предположить, что Китай также использует свое влияние на Пакистан, чтобы подтолкнуть его в направлении регионального сотрудничества вместо того, чтобы пассивно содействовать региональной политике США. Однако первые высказывания Зардари в Душанбе были уклончивыми и ни к чему не обязывающими. Он вежливо ответил Рахмону: „Мы будем вместе выступать против вызовов этого столетия“.

Москва в качестве одного из пунктов повестки душанбинского саммита выдвинула предложение о региональном сотрудничестве, которое предусматривает продажу электроэнергии с Сангтудинской ГЭС в Таджикистане (Россия вложила в нее 500 миллионов долларов и держит контрольный пакет акций в 75 процентов) в Афганистан и Пакистан. Это парадокс, но изначально данная блестящая идея принадлежала США, которые намеревались с ее помощью поддержать американскую стратегию „великой Центральной Азии“, надеясь вывести регион с российской и китайской орбит влияния.

Россия проводит линию Мажино

В равной степени можно с большой долей уверенности предположить, что Китай, не являясь членом Организации Договора о коллективной безопасности (ОДКБ), получает удовлетворение от того, что Москва наращивает присутствие этого альянса в Центральной Азии в качестве противовеса НАТО. После волнений в Синьцзяне Пекин напрямую заинтересован в российской идее о создании антитеррористического центра в Киргизии и наращивании сил быстрого реагирования ОДКБ (Коллективные силы оперативного реагирования) в Центральной Азии.

Нет сомнений в том, что Пекин будет пристально следить за исходом саммита ОДКБ в курортном киргизском местечке Чолпон-Ата, который пройдет в эти выходные. Накануне саммита помощник российского президента сообщил в Москве, что достигнуто принципиальное соглашение об открытии российской базы под знаменами ОДКБ в городе Ош. Кремлевский источник также сообщил российскому изданию „Газета“, что на саммите будет обсуждаться ситуация в Афганистане.

На этом фоне совместные российско-китайские военные учения под названием „Мирная миссия — 2009“, которые прошли 22-26 июля, нельзя рассматривать как обычное повторение двух таких же учений, проведенных в 2005 и 2007 годах. Да, все три учения проводились в рамках ШОС, однако в этом году они по сути дела стали двусторонним российско-китайским мероприятием, в то время как остальные страны-члены присутствовали там в качестве „наблюдателей“.

Генерал-майор Цянь Лихуа (Qian Lihua) из китайского министерства обороны заявил, что эти учения имеют „огромное значение“, поскольку силы терроризма, сепаратизма и экстремизма „сегодня свирепствуют“. По его словам, учения не только укрепляют региональную безопасность и стабильность, но и являются символом „высокого уровня стратегического и взаимного доверия“, между Китаем и Россией, а также „мощным шагом“ двух стран по развитию „прагматического сотрудничества“ в военной области.

Оценивая результаты сотрудничества армий двух стран, Цянь сказал:

Во-первых, участились обмены на высоком уровне. Для двух стран стало нормой проводить встречи между министрами обороны или начальниками генеральных штабов как минимум раз в год. Частые обмены делегациями между управлениями министерства обороны и военные визиты на высоком уровне эффективно способствуют плавному развитию двусторонних отношений между военными Китая и России.

Во-вторых, стратегические консультации превратились в отработанный механизм. В 1997 году военные Китая и России создали механизм проведения ежегодных консультаций между руководством двух сторон на уровне заместителей начальников генеральных штабов. На сегодня состоялось 12 раундов таких стратегических консультаций, которые способствуют развитию взаимного доверия и дружеского сотрудничества.

В-третьих, обмены между группами и командами профессионалов стали прагматическими. Военные Китая и России осуществляют практические обмены и сотрудничество между различными видами вооруженных сил и родами войск, такими как войска связи, инженерные войска и картографические службы.

Цянь надеется, что с проведением „Мирной миссии — 2009“ „взаимное стратегическое доверие и прагматическое сотрудничество между военными двух стран перейдет на новый этап“.

Озабоченность Китая в условиях усиления активности исламистских боевиков в Центральной Азии очевидна и осязаема. „Террористы пытаются тихо укрыться в Таджикистане, Узбекистане и Киргизии: Они долгое время живут в Афганистане“, — заявил недавно таджикский министр внутренних дел Абдурахим Каххоров. Раштская долина в горах Памира, где собираются террористы, находится совсем недалеко от афганской (и китайской) границы.

Появились сообщения о том, что известный таджикский полевой командир исламистов Мулло Абдулло после десяти лет отсутствия вернулся из Афганистана и Пакистана вместе со своими последователями, и теперь пытается вербовать боевиков в Раштской долине. Из разных источников становится известно о связях групп боевиков с российского Северного Кавказа, из Узбекистана, Таджикистана, Киргизии и Синьцзяна.

Киргизский президент Курманбек Бакиев в связи с этим заявил: „Ситуация в Афганистане оказывает влияние не только на Киргизию, но и на Центральную Азию в целом. Эти люди прибыли сюда, чтобы осуществлять террористические акты“. Бакиев зловеще добавил: „Есть еще неизвестные нам силы, которые находятся здесь и которые готовы заниматься противозаконной деятельностью. У них одна цель: дестабилизировать Центральную Азию“. Однако НАТО оказалась беспомощной и не сумела остановить продвижение талибов в направлении таджикской границы.

Таким образом, вопрос на миллион долларов заключается в том, является ли нынешнее брожение просто глухим отголоском, или оно равноценно повтору американских усилий по финансированию и оснащению боевиков-моджахедов и продвижению воинствующего ислама в качестве геополитического оружия в советской Средней Азии в 80-е годы. Именно поэтому отдающие рейганизмом высказывания Байдена о том, что российская экономика в руинах, российская демография страдает от целого ряда слабостей и выдыхается, а США не должны недооценивать степень своего влияния, воспринимаются в Москве и Пекине очень серьезно. Смелый шаг Китая в направлении Молдавии показывает, что он может начать рассматривать постсоветское пространство в качестве собственного „ближнего зарубежья“.

Конец „Кимерики“?

Дело в том, что во всем этом маневрировании присутствует изрядная доля экономических интересов. Американский спецпосланник по евразийской энергетической политике Ричард Морнингстар (Richard Morningstar) открыто заявил две недели назад на слушаниях в сенатском комитете по международных делам, что успехи Китая в получении доступа к энергоресурсам Каспия и Центральной Азии угрожают геополитическим интересам США.

Что интересно — новый всплеск волнений в Центральной Азии (включая Синьцзян), которого российская разведка ожидала с конца 2008 года, происходит вдоль маршрута газопровода длиной 7000 километров, идущего из Туркменистана в Синьцзян через Узбекистан, Киргизию и Казахстан. Ожидается, что газопровод будет введен в строй к концу года. Нет сомнений в том, что этот трубопровод знаменует собой исторический поворотный пункт в геополитике всего региона.

Хорошо известный историк экономики Найал Фергюсон (Niall Ferguson) сравнил „Кимерику“ (теория о том, что Китай и Америка по сути дела слились, создав единую экономику) с непрочным браком.

Фергюсон в контексте „стратегического диалога“ „большой двойки“ между США и Китаем, который состоялся на этой неделе в Вашингтоне, предугадывает, что настанет момент, когда Китай вместо того, чтобы продолжать этот „несчастливый брак“ решит „в одиночку скупить глобальную власть“.

Факторы, способствующие этому, налицо: темпы накопления в США идут вверх, а импорт из Китая в Америку значительно сокращается. Китайцы по горло сыты американскими государственными ценными бумагами, поскольку цена долгосрочных казначейских обязательств США грозит падением, а покупательная способность доллара — снижением (а может произойти и то, и другое). В любом случае, Китай окажется в проигрыше.

Фергюсон полагает, что Китай, возможно, уже начал это делать, и его кампания по скупке иностранных активов (например, в Молдавии), его пробные шаги навстречу обществу потребления, его растущее стремление продвинуть идею о создании резервной валюты и создать валютную корзину взамен доллара — все это признаки неминуемого бракоразводного процесс „Кимерики“. Но каковы будут последствия для мировой политики? Говорит Фергюсон:

Представьте себе новую „холодную войну“, но на сей раз, между двумя сверхдержавами с одинаковыми экономиками, чего не было во времена прежней „холодной войны“, так как СССР всегда был значительно беднее, чем США.

Либо, если вы предпочитаете более древние аналогии, представьте себе повторение англо-германской вражды начала 20-го века. При этом Америка будет в роли Британии, а Китай в роли имперской Германии. Такая аналогия лучше, поскольку в ней учитывается тот факт, что высокий уровень экономической интеграции не обязательно должен препятствовать росту стратегического соперничества и в конечном итоге — возникновению конфликта.

Конечно, нам далеко до открытой войны. Такие вещи накапливаются довольно медленно. Но тектонические плиты геополитики пришли в движение, и движение это ускоряется. Кончина „Кимерики“ заставляет сближаться Индию и Соединенные Штаты. Она также создает возможность для Москвы налаживать более тесные связи с Пекином.

Конечно, важное отличие в том, что если июльское солнечное затмение повторится в еще большем масштабе не ранее июня 2132 года, то в изменчивом мире большой политики крупных держав такой определенности нет, особенно если говорить о запутанном треугольнике взаимоотношений между США, Россией и Китаем. Но одно можно сказать наверняка. Как и в случае с солнечным затмением, за которым наблюдали из всевозможных уголков нашей планеты, за смещением тектонических плит геополитики и возникающей в результате перегруппировкой сил и изменением в их соотношении на территории Евразии будут пристально следить такие разные страны, как Индия и Бразилия, Иран и Северная Корея, Венесуэла и Куба, Сирия и Судан.

Посол М. К. Бхадракумар был карьерным дипломатом в МИД Индии. Он работал в Советском Союзе, Южной Корее, Шри-Ланке, Германии, Афганистане, Пакистане, Узбекистане, Кувейте и Турции.