Банки в Украине Всё о финансах и экономики
Часто финансовый кризис вообще не затрагивает реальный сектор. Более того, власти США, Европы, Японии научились разводить эти кризисы. У них макроэкономическое регулирование находится на таком высоком уровне, что почти никогда не допускается перехода кризиса из финансовой сферы в сферу так называемого реального бизнес-цикла.
Как на самом деле повлиял нынешний кризис на жизнь европейцев и американцев, почему гораздо больнее он сказался на России, рассуждает президент Союза предпринимателей и арендаторов России Андрей Бунич.
«СП»: – Андрей Павлович, к чему свелся нынешний кризис с точки зрения западного обывателя?
– Нынешний кризис – это финансовый кризис. Там кто-то завышает цены на акции, кто-то спекулирует, манипулирует. Реальный же бизнес-процесс в этом случае может проходить сам собой. Это такая система жизнеобеспечения: предприятия работают, учреждения услуги предоставляют, магазины и рестораны открыты. На Западе это давно так. Последние 25 лет нет прямой связи между финансовым кризисом и кризисом реального сектора. Считается, если власти допустили перенос кризиса в реальный сектор – это совсем плохо для них. Тогда их точно надо гнать взашей, это один из критериев оценки работы. С точки зрения западного обывателя нынешний кризис сводится только к увеличению уровня безработицы. Больше никаких последствий для уровня жизни для простого человека нет.
В Америке, например, все сейчас очень дешево – и еда, и бензин. Отдохнуть, допустим, на Гавайях, Карибах, в Мексике – стоит сущие копейки. Дешевле, чем из России в Турцию съездить. Плюс сопоставьте доходы – они-то больше зарабатывают. Там средний, даже бедный человек, может позволить себе очень много чего. Недвижимость в Америке вообще стоит какие-то смешные деньги. В Калифорнии дом с несколькими спальнями стоит как московская хрущоба. На мой взгляд, это ненормально. При этом у них – кризис.
«СП»: – Нам бы такой кризис помог, люди обрадовались бы такому кризису…
– В Америке вообще – просто сказка. Я считаю, кризис для них – просто трюк. Если посмотреть на цифры сокращения мировой экономики, Америка, где больше всех орали про кризис, упала на 2%, Европа – на 5%, Япония – на 8%. Мы – на 10%. По нашим, правда, оценкам. Но все равно, получается, американцы упали меньше всех. А крика – больше всех. Со своими двумя процентами они нагнали страха на весь мир.
Мне кажется, это связано с подходом американских политиков и финансистов: лучше опасность преувеличить, чтобы потом, устранив ее, создать ощущение всеобщего счастья. Поэтому они запугали всех, включая самих американцев. Они кричали, что это новая Великая депрессия.
Понятно, что Великой депрессией там просто не пахнет. Это полная белиберда. Я – специалист по Америке. Так вот, там в годы Великой депрессии были миллионы голодающих, миллионы остались без жилья, и по Америке шатались миллионы бездомных – в буквальном смысле. Там едва социалистическая революция не произошла – столько было бедолаг, которым нечего было есть. Они работали за похлебку на общественных работах Рузвельта. За харч, как у нас сейчас работают таджики. У большей части американцев не осталось ни сбережений, ничего. Согласитесь, сейчас ни одного голодающего в Америке не найдешь. Напротив – финансовая доступность услуг огромная. Единственный негативный факт – сокращение рабочих мест, но это следствие структурной перестройки. И некоторый спад потребления, пока еще не сильный, но имеющий место.
«СП»: – Но спад потребления – это плохой признак?
– На мой взгляд, это спад избыточного потребления. Дело в том, что американцы потребляли очень много. Они, действительно, в потреблении доходили до одурения. Никогда не представить нам, что вытворяют американцы по части потребления. Там продается бесконечное количество каких-то ненужных вещей, идет реклама, ходят люди, все уговаривают купить. Американцы привыкли шопинг осуществлять чуть ли не каждую неделю в своих огромных супермаркетах.
У них у каждого дома – куча ненужного хлама. Приняты даже «гаражные распродажи» – потому что очень много дряни скапливается. Американцы так привыкли все скупать, что просто развратились. Потому что это все не нужно, без этого можно обходиться. Необязательно идти на Рождество, накупив три огромные сумки. Необязательно менять машину чуть ли не каждый год. Это просто неумный поступок. У них развелось множесто людей, в гараже у которых по 3-4 машины, и они им не нужны. Это тоже разврат. Сейчас те в Америке, кто занимались этой глупостью, просто прекратили ею заниматься – вот и спад потребления.
Потом, много людей занималось в Америке скупкой недвижимости. Но это не какие-то бизнесмены. Нам это трудно понять: у нас такого нет, а в Америке – массовое явление. Десятки миллионов людей бежали в банк за ипотекой. У них, как правило, был свой дом, и самого факта, что у человека есть работа, оказывалось достаточным для покупки в кредит еще одного дома. А поскольку американцы уверовали, что недвижимость будет расти всегда, они стали скупать дома. В Калифорнии, Майами, Лас-Вегасе дома разлетались, как горячие пирожки. Люди покупали не потому, что им это надо: зачем дом в Лас-Вегасе, если ты живешь в Нью-Йорке? Но люди покупали, покупали…
На самом деле, в этом и кроется причина нынешнего кризиса. В недвижимости сосредоточены большие суммы, и через деривативы американцы втянули в это весь финансовый мир. За этим ничего не стояло даже по той причине, что эта недвижимость была никому не нужна. Не было людей, которым нужно в этих квартирах жить. Квартир было больше, чем надо. Но в Америке давали ипотеку чуть ли не бомжам под жалкие проценты. В 2006-м дошло до того, что в первый год за ипотеку можно было вообще не платить, а селишься сразу. Давали кредиты тем, кто заведомо не мог их отдать – было выгодно давать, надувать пузырь.
А многие, кто селились по ипотеке, и не собирались даже эти кредиты отдавать. Они рассуждали так: чего не взять, если дают. У нас представьте схему: ипотека несколько процентов, кредит можно оформить без проблем. Да еще все думают, что квартиры подорожают. Представьте, сколько бы у нас набежало халявщиков!
Тут надо различать настоящее потребление, и созданный искусственно потребительский спрос, который ничем не обоснован. Я считаю, в Америке сократился – и еще недостаточно – именно искусственный потребительский спрос.
«СП»: – В Европе тоже такая ситуация?
– В меньшей степени то же самое относится к Европе. Цены там тоже падают, обывателю от этого где-то лучше, потому что цены на продукты и одежду для него важнее, чем цены на акции. Безработица — да, там будет выше в ближайшие годы, но это плата за структурную перестройку: вывод предприятий, где требуется неквалифицированная рабочая сила в Юго-Восточную Азию, например. Европейцам от этого, в конечном итоге, будет только лучше.
«СП»: – Чем отличается от американского наш, российский кризис?
– Кризис в развитых странах и развивающихся отличается принципиально. Мы – явно развивающаяся страна. Разница в том, что на развитых рынках акционеров много, акционерами является едва ли не половина населения. Не для всех этих акционеров кризис является очень важным. Важен он для десяти процентов, которые реально сильно вкладываются в акции. Всерьез кризис затрагивает именно богатых людей, у которых много денег. Они читают «Уолл-Стрит Джорнал», следят за курсом акций, вкладываются в частные инвестфонды, пользуются инвестиционными банками – работают со своими деньгами.
Но в развивающихся странах все по-другому. Россия похожа в этом на страны Латинской Америки, Таиланд, Филиппины. У нас очень малая часть людей имеет финансовые активы – буквально один-два процента. Поэтому финансовый кризис нам по идее не грозит. Пара процентов людей может выиграть или проиграть деньги, но она не оказывает влияния на остальные 98%, которые слышали про фондовую биржу только по телевизору. Спекуляциями с недвижимостью население тоже не занято. Для таких стран, как Россия, финансовый кризис начисто отделен от реального сектора.
«СП»: – Почему же нас так лихорадит?
– У нас есть другое. На Западе, я говорил вначале, научились отделять казино от системы обеспечения. Для них реальный бизнес-цикл – это что-то вроде водопровода или канализации, которые должны работать всегда. Это не касается финансовых игр, которые происходят в виртуальном пространстве. Можно сказать, людям, которые ходят мимо казино, должно быть наплевать, что кто-то проигрался и застрелился. Представляете, что бы творилось, если бы от того, кто выиграл или проиграл в казино, менялась жизнь всего города?!
Но у нас меняется. Наши власти, как и власти многих развивающихся стран, сильно сели на внешний финансовый ресурс. На иглу западных кредитов. В силу этого, как ни странно, финансовый кризис сильнее всего ударил по развивающимся странам, и прежде всего по таким неумелым, как Россия. Получилось, то, что произошло в казино, сразу сказалось на тех, кто плотно в нем сидел – а Россия плотно сидела на финансовых спекуляциях.
У нас слишком большая часть наших финансов вовлечена в международный оборот, и слишком малая работает в реальном секторе. Поэтому как что-то в казино начало происходить, как кто-то начал стреляться, какой-нибудь «Леманн Бразерс» – ну какое нам, вроде, дело до этого? – разом схлопнулись финансовые рынки, и Россия оказалась в полной, пардон, заднице. Это показатель полного убежества наших властей, которые подсадили страну не просто на внешнюю конъюнктуру, а на финансовую конъюнктуру. Что делать категорически нельзя.
Дальше наши власти совершили глупость, граничащую с безумием: они решили купировать финансовый кризис с помощью кризиса реального сектора. Вместо того, чтобы спасти реальную экономику и пережить финансовые трудности, они поступили наоборот: послали в черту реальную экономику, лишь бы не было финансовых потрясений.
«СП»: – И как вы оцениваете такую политику?
– На мой взгляд, это безумие полное. Только сумасшедший может пожертвовать основой всего. Реальная экономика – это, действительно, водопровод и канализация. С чем мы останемся? Это заметно по российской политике, видно, что с декабря 2009 года взят курс на медленную ликвидацию реального сектора. Правительство не может не понимать, что любой бизнес в России сейчас невозможен. Все очень дорого, высокие внутренние издержки. Курс рубля завышен, выгодно импортировать, спрос маленький. Получается, здесь нет смысла вообще что-то производить. Реальный сектор сегодня просто добивают. Есть данные, что нынешняя политика правительства привела к тому, что из 120 секторов промышленности только 10 видов деятельности рентабельны. Рентабельна, по сути, только прямая добыча полезных ископаемых. Это значит, производства в России лучше закрыть, а перед этим взять кредит под залог предприятия – без отдачи. Вот единственная правильная мера в таких условиях. Бизнесмены, видя, что делать здесь нечего, начинают потихоньку забирать свои деньги, и работать в других странах – Чехии, Болгарии. Мир сейчас позволяет это сделать. Зачем сидеть здесь, видя, что все равно ничего не выходит?!
«СП»: – Что же нас ждет?
– Я уверен, потенциал вывода капитала из России очень велик. Сотни тысяч людей, которые не имеют возможности применять его здесь в условиях отсутствующего спроса и общей стагнации, они будут уводить свои деньги — пусть и маленькие — за границу. Это – результат политики нашего правительства. Мы сидели на подсосе из казино, потому что там ставки по кредитам были низкие, а цены на нефть высокие. И при схлопывании казино получили по полной программе. А второй удар нанесли уже наши ребята своим макроэкономическим подходом. Они посчитали, что реальный сектор – вообще ничто: ну, его к лешему. Он будет помирать долго, а мы пока будем раздавать деньги.
Я считаю, из-за этого мы получим все прелести кризиса. Безработицу даже большую, чем на Западе. Если предприятия начнут массово умирать, на улице окажется масса в принципе ненужных людей. Инфляцию. Цены у нас и дальше будут расти, а зарплаты расти не будут. Работягам АвтоВАЗа платят не потому, что продукция завода конкурентоспособна, а чтобы они не вышли на улицу с акциями протеста. А в этом случае большой зарплаты не бывает. В итоге люди будут получать денег все меньше, безработица будет все больше. Остановки предприятий в течение нескольких ближайших лет будут носить обвальный характер. В перспективе это может привести в полной зависимости страны от импорта – со всеми вытекающими последствиями.
